Читать «Завещание майя» онлайн - страница 29

— И после этого вы напали на Борджию?

— Этот ублюдок все еще вещал с кафедры, извергая ненависть. Думаю, вам уже наговорили обо мне достаточно, но я вовсе не жестокий человек. — Его зрачки расширились. — Однако в тот момент я хотел затолкать этот проклятый микрофон ему в глотку. Я помню, как взобрался на сцену, помню, что мир вокруг меня словно замедлился. Я мог слышать только свое дыхание, мог видеть только Борджию, но мне казалось, что я смотрю на него сквозь какой-то туннель. В следующий момент я осознал, что он лежит на полу, а я бью его микрофоном по голове.

Доминика скрестила ноги, пытаясь унять дрожь.

— Тело моего отца отправили в окружной морг, где кремировали без погребальных обрядов. Борджия три недели провел в палате частной клиники, а его семья тем временем развернула кампанию по продвижению его на пост сенатора, заказав то, что пресса потом назвала «беспрецедентной победой новичка». Я же гнил в тюремной камере, без друзей и без семьи с политическими связями, ждал приговора за нанесение тяжких телесных повреждений, который, как мне казалось, станет завершением той истории. Но у Борджии были другие планы на этот счет. Используя политические связи своей семьи, он манипулировал системой, договорившись с окружным прокурором и адвокатом, которого мне предоставил штат. Потом я узнал, что меня объявили умалишенным, и судья отправил меня в психлечебницу в Массачусетсе — в место, где Борджия хоть одним глазом, но мог приглядывать за мной. Простите за каламбур.

— Бы сказали, что Борджия манипулировал законами и системой. Как?

— Так же, как он манипулирует Фолеттой, которого штат назначил моим надзирателем. Пьер Борджия награждает за верность, но боже вас упаси попасть в его черный список. Судья, который вынес мне приговор, стал членом Федерального верховного суда, и это произошло всего через три месяца после его решения о признании меня невменяемым в отношении совершенного преступления. Наш добрый доктор вскоре стал директором этой клиники, каким-то образом умудрившись обскакать больше дюжины куда более квалифицированных кандидатов.

Казалось, эти темные глаза смотрят ей прямо в душу, читая ее мысли.

— Я могу сказать, о чем вы сейчас думаете, Доминика. Вы думаете, что я одержимый манией шизофреник с параноидальным психозом.

— Я этого не говорила. А что со вторым инцидентом? Вы же не станете отрицать, что жестоко расправились с охранником?

Мик поднял на нее глаза, отчего она сразу потеряла уверенность.

— Роберт Григгс был больше садистом, чем гомосексуалистом, и собирался совершить то, что вы диагностировали как акт изнасилования, продиктованный маниакальной страстью к жестокости. Фолетта специально назначил его в ночную смену за месяц до первой экспертизы относительно моей вменяемости. Старина Григгси обычно делал обход во втором часу ночи.

Доминика почувствовала, как участился ее пульс.

— Под наблюдением содержалось тридцать пациентов, каждый из которых спал, прикованный за запястье и лодыжку к центру кровати. Однажды Григгс явился на смену пьяным. Он искал именно меня. Думаю, он решил, что я могу стать неплохим дополнением к его гарему. Для начала он решил слегка разработать меня, засунув ручку метлы…