Читать «Клуб одиноких сердец унтера Пришибеева» онлайн - страница 24

программами, отчетами, горой разнообразных бланков и

кипой чистой, стандартными листами нарезанной оберточной

бумаги.

На занятия Алеша не ходил, из столовой он

направлялся прямо в библиотеку, там пялился минут

пятнадцать, двадцать на сортирные изыски работы художника

Басырова и утомленный акварельной рябью цветов, зеленого и

желтого, в конце концов безвольно припадал щекой, ложился

на издательством "Наука" размноженное произведение

искусства и засыпал.

В среду сон бедняги был особенно сладок, именно в

этот день из путешествия, почти что трехнедельного, к

отрогам невысоких, но живописных алтайских гор вернуться

должен был приятель Ермакова, одногруппник бывший, а

ныне студент училища художественного Сережа Востряков,

хозяин пятикомнатных апартаментов, особняка в купеческом

исконном стиле, хоромов деревянных двухэтажных на

каменном метровом столетней давности подклетье.

Профессор Вострякова, орнитолог, мать рериха таежного, от

сибирских грачей и воробьев уехала на юг малороссийский,

остаток жизни посвятить крикливым чайкам, забрав с собою

сына старшего, биолога, дочь младшую, школьницу, а

среднему оставив семейную обитель, за резными ставнями

которой, под крышей с петушками и надеялся от жизненных

невзгод укрыться ноябрьским морозным вечером и наш

Алеша.

Итак, он спал и видел, как скорый поезд везет Серегу

верного товарища, спешит, гремит железом, посредством тока

электрического просторы ужимая и сокращая расстояния. И

вот в этот момент чудесный, его, спящего и беззащитного,

чья-то цепкая рука вдруг ухватила за мочку уха, а, ухватив за

мякоть, принялась вращать, определенно намереваясь сей

нежный и необходимый хрящ от непутевой головы для жизни

новой и самостоятельной скорее отделить.

Да, встреча мамы с сыном состоялась в культурной,

интеллектуальной атмосфере читальни университетской у

полки с красными гроссбухами Большой советской

многотомной энциклопедии.

— Это та же самая? — спросили губы-ниточки после

того, как насмотрелись глазенки блеклые, бесцветные, на

полное бессилье негодяя.

— Та, — коротким звуком горловым он подтвердил, что

с ним сегодня можно делать все, он будет нем, не

пошевелится, не пикнет здесь, где несколько десятков глаз

мгновенно могут вскинуться от вороха бессмысленных бумаг

на дальний столик угловой.

— Ну, так вот, — продолжали бескровные, при этом не

мешая сухим и белым пальцам наслаждаться податливостью

родной горячей плоти. — Если самое позднее завтра вечером

ты не приползешь на коленях домой, весь Томск, весь

университет будет знать и говорить об этой гнусной

потаскухе.

— Понятно?

— Нятно.

— А теперь можешь продолжить занятия, — сказала

тварь, прибольно напоследок красивый нос отличника вминая

в шершавую обложку журнала " Химия и Жизнь".

На сей раз он готовился стоять насмерть, быть

мужчиной, пасть, но не сдаться. Убить в душе отца

филателиста, ценою бесконечных унижений купившего, нет,

вымолить сумевшего смешное право субботним вечером,

вооружившись лупой и пинцетом, в который раз счастливо

убеждаться в сохранности полнейшей, неизменной, чудесных