Читать «Имя России. Сталин» онлайн - страница 113
Сергей Кремлёв
Он никогда не был блестящим фейерверком слов и образов (чем отличались Троцкий, Зиновьев, Бухарин. —
Его охотно считали честолюбцем и властолюбцем; но он был лишь естественно, органически властен, он не мог не навязывать своей воли, потому что был сам заряжен «двойным зарядом» её и потому, что подчинять себе других для него было столь же естественно, как центральному светилу естественно притягивать в свою орбиту и заставлять вращаться вокруг себя меньшие по размеру планеты, — и как им естественно, светить не своим светом, а отраженным. Плебей по привычкам и натуре, он оставался прост и натурален в своём быту после октябрьского торжества так же, как и до него».
Чернов, правда, ошибся, определяя Ленина как «плебея»… Впрочем, бывший оппонент Ленина здесь явно имел в виду лишь то, что в Ленине не было «утончённости»… Ещё менее можно считать «утончённым» — в тривиальном смысле этого слова — Сталина. Однако и утончённость — не жеманно-«светская», а духовная утончённость в двух великих лидерах большевиков была… Ни Ленин, ни Сталин не были простыми натурами. Врождённый аристократизм духа и мысли как высшая форма естественности при полном отсутствии позы — вот что сквозит в каждой фотографии Ленина.
Сталин же…
Маршал авиации Голованов как-то вспоминал об одном необычном обеде у Сталина во время войны…
За столом сына сапожника сидел Черчилль — прямой потомок герцога Мальборо. Англичанин начал с того, что налил в большую рюмку, стоящую перед Сталиным, армянский коньяк. Сталин ответил ему тем же, и…
«Тосты следовали один за другим, — вспоминал Голованов, — Сталин и Черчилль пили вровень. Я слышал, что Черчилль способен поглощать большое количество горячительных напитков, но таких способностей за Сталиным не водилось. Что-то будет? Черчилль на глазах пьянел, а в поведении Сталина ничего не менялось. Видимо, по молодости я слишком откровенно проявил интерес к состоянию двух политических деятелей и очень переживал, чем всё это кончится. Встреча подошла к концу. Все встали. Черчилль покинул комнату, поддерживаемый под руки. А я стоял, как заворожённый, и смотрел на Сталина. Конечно, он видел, что я всё время наблюдал за ним. Подошёл ко мне и сказал: «Не бойся, Россию не пропью. А вот Черчилль будет завтра метаться, когда ему скажут, что он тут наболтал». И твёрдой, неторопливой походкой вышел из комнаты»…
Черчилль был по привычкам патрицием, по натуре же — как раз плебеем, потому что был, во-первых, духовным рабом «золотого тельца», а во-вторых, он был и прямым,
Сталин был прост по привычкам, но обладал тем величием, которое даётся только благородной душе, служащей благородному делу.
