Читать «Татьяна Набатникова» онлайн - страница 177
User
-Мне нужно отъехать по делам, - робко заикнулась я. - Оставлю его одного, пусть спит.
-Ни в коем случае! Он может проснуться и обнаружит, что заперт! Это будет катастрофа!
Маме лучше знать, какие у него фобии.
И всё-таки надевать на него трусы я была морально не готова.
Посовещавшись, мы приняли решение, что мама приедет и подежурит около него, пока меня нет. Вот и правильно. Маме с детства привычно его одевать. Странно только, что за последние полсотни лет ей так и не удалось от этого отвыкнуть.
Вскоре эта решительная женщина была у меня. Я даже позавидовала: моя не такая мобильная. Ну ещё бы: у моей дети уже выросли, можно и расслабиться.
Сколько же Васиной маме лет? И хоть бы что. Вот что значит ответственность за ребёнка! Нет возможности состариться.
Только я собралась напоить её чаем, как Вася проснулся и снова потребовал выпивки. Тут на первый план выступила мама.
Вася вмиг протрезвел, встал с постели и самостоятельно надел трусы. Так до старости и боимся: врача, директора школы и маму.
Домой я везла их с ветерком! Стояло чудесное утро. Мама была довольна, что ребёнок нашёлся и что едем с комфортом. Вася роптал на меня:
-Предательница! Ябеда!
Мама достала из сумочки заботливо прибранную Васину челюсть, обтёрла платком и протянула ему:
-Надень! А то при даме такой некрасивый.
2004
ЖИЛЕЦ
В начале улицы Народного Ополчения по сей день стоят пятиэтажные панельные хрущёвки, уже лет пятнадцать ожидающие сноса. Диву даёшься, как они ещё держатся. Поднимаешься по лестнице – стены звучно вибрируют от шагов. Толщина этих скорлупок – капитальных - сантиметров десять. А внутренних – я на кухне вешала сушилку для посуды, через секунду пробурилась сверлом в соседнюю квартиру. Балконов в таких домах нет, да они бы отломились вместе с куском стены.
У меня была там комната в трёхкомнатной коммуналке. В 90-х я сдавала её за 100 долларов тамбовскому парнишке Глебу, кривоватому, но неунывающему, со звучной фамилией Борнопольский (и откуда только?). Корешá звали его Глебаня. Чем-то они торговали – то утюгами, то корейскими телевизорами.
В комнате стояли стол, кровать и холодильник, больше ничего, а ему больше ничего и не требовалось. Он прожил там лет пять и за это время разве что подмёл пару раз. Тем не менее, комната не была загаженной – наверное, оттого, что у Глеба не водилось не то что лишних, а вообще никаких вещей, один только весёлый нрав. Плавали клубы дыма, светился экран чёрно-белого телевизора «Юность», о будущем Глеб не задумывался, как это свойственно многим русским, и Бог его берёг: сотню от жильца я получала исправно.
Кровать была аккуратно застелена куском гобелена, но не знала постельного белья. И тоже ничего, можно и так.
За эти годы Глеб сделал несколько тщетных попыток завести себе постоянную спутницу на условиях взаимного интереса: "Будешь давать - живи". По сути, это было брачное предложение, но, высказанное в столь простой форме, не воспринималось девушками, даже неприкаянными. Им любовь подавай, страсть. Без этого им и крыша над головой не в радость.