Читать «Татьяна Набатникова» онлайн - страница 166

В это время проползала мимо них по-черепашьи старая, больная, любимая жена Леонида Даниловича – именно в каких-то домашних лохмотьях, не слыша их разговора, и он проводил её взглядом, полным заботы и нежности.

* * *

У Глашиной мамы была парадоксальная задача: быть всегда под рукой и в то же время отсутствовать.

Она мешала: а ну как сорвётся при ней вгорячах не то слово. Опять же не закуришь. И при ней трудно быть главной, а режиссёр – главный человек на всём пространстве съёмочной площадки.

Но и без неё как? – осветители привезли коротковатый кабель: не хватило подключиться к трёхфазной линии, которая была только в соседнем подъезде. Всего не предусмотришь, особено когда первая в жизни съёмка. Нанятую Варей машину, естественно, давно отпустили.

А смена уже началась, пошёл отсчёт времени: от нуля до восьми утра.

Пришлось маме ехать с одним из осветителей во ВГИК за другим кабелем.

Привезли. Подключились.

Установили на лестничной площадке осветительные приборы. Пиротехник ждал сигнала для взрыва.

Глаша репетировала с актёрами перед бутафорским щитком.

-Ты поворачиваешься, вспышка – и падаешь со стремянки. Не бойся, мы тебя подхватим…

Она оглядывается с досадой:

-Мама, ну всё, ты уже не понадобишься, спасибо!

-Если что, звони, я в секунду здесь.

Хорошо, что семья старшей дочери живёт в соседнем доме.

Когда-то мама мечтала, что Глаша станет врачом. Ей казалось, в характере девочки есть твёрдость, необходимая хирургу.

Глашин папа был хирургом, мама его любила, и сердце её обмирало от восхищения, когда он шагал по больничному коридору и полы его халата развевались, как бурка полководца.

Гром истребителя в небе, стремительный аллюр всадника и жёсткий росчерк скальпеля по живой плоти не могут не взволновать женского сердца. Помимо сознания и воли. Коллективное бессознательное женщин творит свои мифы. О кентавре, например: чтобы выше пояса он был человек, а ниже пояса – конь.

Сына-воина Бог не дал, так пусть хоть дочь осуществит эту честолюбивую жажду - власть знающей, зрячей, твёрдой руки.

Так и мерещилось: вот она после сложной, успешно проведённой операции стаскивает с лица маску, стягивает с рук резиновые перчатки и устало отдаёт последнюю команду ассистентам, медсёстрам и анестезиологам: «Всем спасибо! Все свободны».

В восьмом классе она даже отправила Глашу на целый год в другой город, к папе, чтобы приобщить к священному ремеслу.

Потом убедила поступить в спецшколу при мединституте – с усиленной биологией и химией.

Не помогло: в десятом классе своевольная девчонка бросила всю эту биологию и химию, экстерном закончила другую школу и поступила во ВГИК. Увы.

Мама уже сбегала по лестнице, следя, как на ступенях ломалась её тень от ярких софитов. На площадке четвёртого этажа закончилась репетиция и вдруг установилась полная тишина. Мама замедлила шаг, не понимая значения этой тишины, и подняла голову. Отчётливо раздался звонкий Глашин голос:

-Внимание… Мотор!

Мама замерла, по спине её пробежали мурашки, и волоски на коже вздыбились от священного трепета – такая властная сила прозвучала в этом нежном девичьем голоске. И все готовно подчинились этой силе: оператор Виталик, актёры, пиротехник, осветители, директор, художник – все от этой секунды действовали послушно воле одного существа – её дочери.