Читать «Кодекс смерти» онлайн - страница 29

Он подошел к гардеробу, открыл дверцу. Звук усилился. Однако сколько ни рассматривал Фредрик внутренность гардероба, ничего не увидел. Его не удивило бы, если бы там лежал работающий магнитофон, но в гардеробе было пусто, совершенно пусто. Он повел ладонью по стенке внутри, внезапно в руку ему впился здоровенный паук. Фредрик испуганно отпрянул, ощутил сильнейший удар по голове, из глаз посыпались искры, потом все почернело.

Придя в себя, он обнаружил, что лежит на полу. Было холодно, и он не сразу сообразил, где находится. Наконец вспомнил. Потрогал голову, нащупал справа огромную шишку. В комнате царила тишина. Ни звука. Густой мрак.

С трудом поднявшись на ноги, он ощутил дикую боль в виске. Поискал ощупью фонарик — нашел: он закатился под огромную кровать. Ну конечно, Фредрик ударился головой о перекладину балдахина над кроватью.

— Идиот! — прошипел он.

Добравшись через несколько минут до своей комнаты, он напился воды из стоящего на тумбочке стакана. Место укуса на руке жгло довольно сильно, но Фредрик не придал этому значения. Пение прекратилось.

Пение?

Он взялся за голову и застонал. Разделся и постоял перед комодом, глядя на дурацкую латинскую цитату. «Идущие на смерть тебя приветствуют». Слова гладиаторов, адресованные Цезарю на Форум Романум. Он взял лист бумаги и решительно написал большими буквами: «Plaudite, cives!» Аплодируйте, граждане! Прикрепил лист к стене ниже рамки. Последний знак милости Цезаря обреченным.

Приняв душ, он осмотрел в зеркало шишку на голове. Хороша. Залепил пластырем паучий укус.

Фредрик проснулся рано в отличном настроении. На часах не было еще и восьми. Ночные странные события казались нереальными. Зато вполне реальной была вчерашняя чудесная встреча с Женевьевой.

— Женевьева, — громко произнес он, продолжая рассматривать себя в зеркале.

Подмигнул сам себе. Кажется, в жизни Фредрика Дрюма предвидится перемена? Он робел, сторонился женщин. И то, что произошло вчера, оставило глубокий след в душе. Он все еще слышал запахи. Скоро снова увидит ее. «Бурбон»! — сказал он сам себе. Редкий случай самокритики.

Выйдя в коридор, он постоял несколько секунд перед дверью в комнату, куда заходил ночью. Не удержался — потрогал дверную ручку. Дверь была заперта.

До четырех часов, когда он встретится с Женевьевой, было ох как далеко. Он поймал себя на мысли, что все прочее — пустяки. Не лучше ли махнуть рукой на всю эту затею с «Кодексом Офанес», забыть про раскопки, про Донато д'Анджело и попросить Женевьеву поскорее собрать вещички, чтобы они вместе убрались отсюда, прежде чем он окажется замешанным в какие-то каверзные дела? У Фредрика Дрюма было острое обоняние, и он уже учуял знакомое амбре. Или он преувеличивает? Склонен во всем видеть подвох только потому, что кто-то зло подшутил над ним по пути в Офанес?

— Фредрик, — громко обратился он к себе, садясь на кровать. — На этот раз ты обуздаешь свою любопытство, станешь держаться подальше от всего, что тебя не касается. О'кей?

И сам ответил:

— О'кей.

Но думать тебе не запрещено? Конечно, нет. Думать можно сколько угодно. В этой комнате, в этой келье он может размышлять спокойно, без помех. Например, о взаимосвязях. О возможной связи между своим пребыванием на скальной полке и смертью двух подростков. Очень просто: в обоих случаях объекты, в большей или меньшей степени, имели касательство к сделанным здесь археологическим находкам. Можно думать о возможной связи между появляющимися на стене его номера загадочными латинскими изречениями и песней, которую он слышал ночью. Добавив к этому слова хозяина гостиницы о каких-то проблемах. Тут олицетворением связи могла быть Андреа, та худая женщина — экономка? любовница? — что бродит по дому с испуганным и мрачным видом.