Читать «Комедианты» онлайн - страница 129

Граф смешался и замолчал на минуту.

— Я толкую с тобой как с клеветником, — сказал он потом уклончиво. — Правда или ложь, ты всегда найдешь злонамеренных людей, готовых повторять клевету; замараешь мое доброе имя, необходимое мне и детям; лучше я соглашусь заплатить тебе.

— Я не хочу милостыни, — ответил Вацлав, подымая голову, — я хочу моей собственности.

— И станешь хлопотать о ней, срамя дом, который воспитал тебя с детства?

— Воспитал! — засмеялся, в свою очередь, Вацлав. — Воспитал сына брата как сироту, из милости, в уничижении, в рабстве, лишив его имени, священных уз крови и выдавая его за подкидыша…

Взглядом презрения и вместе сострадания окинул Вацлав графа; воспоминания о несчастной матери возмущали его, нужно было много душевной силы, чтобы удержаться от гнева и жажды мщения; но ему на память приходили слова ксендза Вареля и укрощали его.

Он выбежал из комнаты графа, оставив его погруженным в тяжелые размышления и страх, и кинулся в беспамятстве в сад. Здесь, едва пройдя несколько шагов, встретил он Цесю, которая, пораженная его видом, крикнула, попятилась и потом, смеясь, воскликнула:

— А, это вы, пан Вацлав!

Но когда она подняла глаза, когда взгляды их встретились, когда вся буря души Вацлава, его кровавая печаль и глубокое волнение поразили Цесю, смех замер на ее губах, и, подходя к нему, она с женским состраданием живо спросила его:

— Что с вами? Что с вами случилось?

— Ничего, — ответил бедный музыкант, отстраняя с лица волосы, облитые потом страдания, — ничего, ничего!

— Вы испугали меня: ваше лицо так страшно изменилось!

— Я немного болен.

— Так вы воротились к нам?

— Нет, я только на минуту, — и он вздохнул, — ведь на свадьбу еще рано! — прибавил он, улыбаясь болезненно.

— На свадьбу! Ах да, я приглашала вас; но с таким лицом мертвеца, с этим взглядом убийцы, благодарю! Вы перепугали бы всех гостей и помрачили бы мой светлый день.

— Так это будет день такой светлый? — спросил печально Вацлав.

— Почему же нет? — возразила живо Цеся. — День, в который я навеки привяжу к ногам моего возлюбленного. Вы знаете, как он меня любит! Только люди его лет умеют привязываться так беспредельно, служить как невольники, слушаться как дети…

— А вы хотели бы только невольников, льстецов и послушных?

— Да, потому что я люблю приказывать и царствовать! — воскликнула она надменно. — Но вы идете с вашей тайной, словно туча с бурей, печальны, угрюмы; скажите же мне, что это значит? Вы потеряли место? Но ведь отец, конечно, не откажет вам ни в кровле, ни в столе, ни в пребывании у нас.

— О, я об этом не прошу!

— О, уже такая гордость! — рассмеялась Цеся, пожимая плечами. — Откуда же это?

Вацлав замолчал. Странная мысль блеснула у него в голове в эту минуту; он любил, или казалось ему, что любил Цесю, он мог поставить графу в условие брак с его дочерью, разрешение легко было выхлопотать из Рима; и что же? Она представлялась ему все хуже и холоднее. Он решил смелей заглянуть в глубь неразгаданного ее сердца и через минуту сказал:

— Отчего же бы мне не быть гордым? У каждого есть своя гордость: у вас, знатных, гордость барства, у нищего гордость бедности, у сироты гордость Божьего покровительства. Да, — прибавил он, — признаюсь, я горд.