Читать «Первое дело Иеро» онлайн - страница 54

Иеро откинул ложе вверх, закрепил его скобой. Люк… Куда он ведет?

Иеро подцепил пальцем (красным и отечным) кольцо.

Темно внизу. Он подобрал свечу, зажег чертовым пальцем, ногой нащупал ступеньку деревянной лестницы.

Лучше бы не лезть. Подвернется нога, упадет, ударится головой. На всю семинарию прославится. Не опоздать бы на вечернюю молитву, иначе влетит от декана.

Он удержался на лестнице, не упал.

И очень хорошо, что не упал. Потому что лестница насчитывала тридцать ступенек — если не больше, потому что он, считая, дважды сбился. Вольно ж было перу Кельвину рыть такой глубокий погреб.

Свет свечи оказался слишком слабым. Из отверстия люка, маленького светлого квадратика, света тоже чуть.

Он, наконец, ступил на дно.

Пол ровный и гладкий, но не скользкий. Стен не видно. Это не погреб, какой делают крестьяне, да и священники в своих домах. Куда погребу. Похоже, это был зал, побольше, чем трапезная в семинарии.

Он таки споткнулся на ровном месте и упал.

Свеча откатилась и погасла.

И здесь Иеро увидел, что сам он — светится!

Свет, мерцающий, зеленовато-голубой, исходил из рук.

Иеро поднял подол рубахи. Так и есть — он весь светится. Несильно, на свету не заметишь. Но здесь…

Открытие не напугало Иеро и не удивило. Он принял свечение, как должное, отметив только, что причина его, скорее всего, не имеет никакого отношения к Смерти. В Голубых Пустынях, учили в семинарии, можно попасть в область Свечения Смерти и засветиться самому. Это означает верную смерть, теперь уже с маленькой буквы, но смерть от Смерти всегда сопровождается мучительной рвотой, идущей бок о бок со свечением, и никто из светившихся не переживал ночь. Он не знает, переживет ночь, нет, тут и ночи-то никакой нет, наверху, то есть. Но есть, есть ему вдруг захотелось безобразно.

Где тут припасы пера Кельвина? Копчены окорока молодненьких гроконов, вяленые ножки Бу-Уша, маринованные груздь-грибы, соленые ильки, наконец, бутыль мутноватой манной водки? У порядочного священника непременно должен быть перегонный куб, а если у тебя есть перегонный куб, у тебя есть и манная водка, — Иеро лихорадочно шарил по гладкому полу. А, вот она, свеча-свечечка. От Иеро не спрячешься, из-под земли достанет, из-под воды выловит, ах, до чего же зудит тело, но чесаться не будем, будем отвлекаться.

Он опять зажег свечу, в ее свете собственное сияние было малозаметным, а не приглядываться — так и вовсе не видным. Сразу легче на душе.

Пол под ним был настолько гладким, что Иеро увидел в нем свое отражение — искаженное, размытое, но отражение. Похоже на вулканическое стекло, если он не путает.

А стены — стены были выложены множеством, в человеческую ладонь, шестиугольников. Он подошел к стене вплотную. Пришлось сделать десять шагов — и он ведь шел к ближайшей стене.

На ощупь поверхность была гладкой — и теплой. Лакированное дерево? Безумие. Наверное, он бредит. Лежит на ложе и бредит.

Он ущипнул себя. Больно, но это ничего не значит. Боль и в бреду напоминает о себе. Объективная реальность, Ин-Ста ее побери.