Читать «Где-то на Северном Донце.» онлайн - страница 232

— Еленка, милая… — прошептал он. — Я давно хотел сказать тебе… Я давно собирался…

— Не надо, Петушок, не надо… — тоже шепотом, произнесла она и, как бы боясь, что он вспугнет что-то светлое, радостное, приставила свой тонкий палец к его губам. — Не надо, Петушок… Ты хороший. Ты настоящий. Я давно это поняла.

Решаясь, Еленка глубоко вздохнула, взяла Малышкина за уши, притянула его голову к себе и трижды неумело поцеловала в пересохшие губы.

Когда он пришел в себя, она уже бежала по аллее, и рассыпавшиеся длинные волосы червонным золотом покрыли ее плечи.

— Еленка!

Она оглянулась, счастливо взмахнула рукой, звонко крикнула:

— Я буду ждать тебя, Петушок! Я буду ждать! На следующей неделе. Приходи прямо домой!

— Еленка! — Он споткнулся на пороге, но успел ухватиться за что-то деревянное.

В конце аллеи Еленка еще раз оглянулась, приостановилась:

— Я буду ждать тебя, Петушок! Дома! — И легкая, как газель, скрылась за воротами парка.

У Малышкина почему-то отяжелели ноги. Не в силах сдвинуться с места, он продолжал стоять на пороге беседки, держась за узорчатую деревянную решетку.

А на дощатом столике лежали его фуражка да забытая Еленкой белая изящная гребенка.

14

Ночью в военном городке объявили учебную тревогу. Разом засветились окна казарм, замелькали в них быстрые тени одевающихся солдат. Вскоре устоявшаяся тишина городка нарушается громким топотом — подразделения спешат занять свои места по боевому расписанию. В автопарке взвывают двигатели тягачей и бронетранспортеров.

Только эти топот и рев отрезвляют Малышкина от тяжелого, неспокойного сна. С привычным автоматизмом он вскакивает с нар, наматывает портянки, натягивает сапоги, кидается к запертой двери, больно ударяется об нее. Все еще не пришедший в себя от сонной одури, ошалело озирается, не понимая, где его ремень, шинель, пирамида с оружием…

Дверь приоткрывается, заглядывает часовой. Миролюбиво спрашивает:

— Тебе куда? На двор?

— Да нет… — растерянно бормочет Малышкин.

— А-а… — Часовой догадывается. — Тебя, брат, это сегодня не касается. Учебная тревога. Спи.

Малышкин уныло опускается на нары, глядит в окно.

У штаба мигают светлячки подфарников. Это конечно же, Эдька Шубин. Как всегда, проворен, черт. По центральной дороге с притушенными фарами ползут к воротам почти невидимые за деревьями черные коробки — разведподразделение выходит первым. А сразу за плацем, по другой дороге, с глухим ревом волокут пушки мощные тягачи — артиллерийский полк тоже готов к маршу.

У Малышкина тоскливо сжимается сердце. Всех касается эта привычная армейская спешка, все торопятся занять свои места, все беспокоятся, чтобы все было в порядке, а его, Малышкина, и в самом деле сегодня это не касается. Сейчас разведподразделение пойдет во главе колонны, регулировщики разместятся вдоль трассы движения и в районе сосредоточения соединения — это известно Малышкину как дважды два — мотострелки и артиллеристы займут позиции согласно поставленным задачам — всем хватит хлопот и забот в нынешнюю ночь, и лишь одного Малышкина ничего не касается. Не до него сейчас ни Перехватову, ни Шубину, ни Ковальчуку, ни Иванову…