Читать «ПУТЕШЕСТВИЕ В БУДУЩЕЕ И ОБРАТНО» онлайн - страница 84

Один из тренеров, помню, сказал мне в сердцах, один на один конечно: «Когда видишь все это, хочется бросить им партбилет!».

Жили мы в помещении железнодорожного техникума. Однажды кто-то из нас машинально спросил местного рабочего паренька-железнодорожника:

— Ну, как вы тут живете?

И получил в ответ:

— Это вы в Москве, может быть, живете, а мы здесь только существуем!

Пареньку было лет шестнадцать.

Ну, а уж в узбекской провинции нищета стояла совсем кричащая. В Средней Азии мертвецов хоронят в маленьких глинобитных домиках-склепах, и когда мы ехали по шоссе и появлялся впереди какой-нибудь поселок, издали трудно было понять, что это — селение или кладбище? А однажды нам пришлось вернуться с тренировки, так как в селах на нашем пути разразилась эпидемия холеры.

Запомнилась сцена, свидетелем которой я стал во Львове. Мы с одним спортсменом пошли постричься к парикмахеру, работавшему в маленькой комнатке в гостинице, в которой мы жили. Окно той комнаты выходило во двор и туда же выходила дверь какого-то магазина, около которой стояла огромная, по всему двору, очередь. Что-то, видимо, в магазине «выкинули» дефицитное. Вдруг во дворе начались крики, переходящие в женский визг. Мы выглянули из окна и увидели, что в очереди вспыхнула драка. Женщины, визжа и сквернословя, водили друг друга за волосы, пинали ногами. И мы услышали голос старика-парикмахера: «Вам-то хорошо: вы не видели другой жизни. А мне при виде такого — жить не хочется!».

«Чем же ты сейчас занимаешься?» — спросил меня однажды Виктор Ардов, отчим моего старого приятеля Алеши Баталова. «Спортом», — усмехнулся я. «От физики, значит, до физкультуры только шаг?» — пошутил Ардов. «Да, особенно, когда тебе этот шаг помогают сделать пинком под зад!» — ответил я ему в тон.

Но жизнь спортсмена меня не могла удовлетворить, и после ХХ съезда, когда появилась надежда на либерализацию режима, я начал постепенно втягиваться в журналистику и даже в беллетристику, начал заворачивать, что называется, на «папину дорожку», от которой, как знает читатель, раньше всеми силами пытался уйти.

Однако в самом же начале этого моего нового, «третьего пути» (после науки и преподавания) советская жизнь нанесла очередной удар по моим надеждам. Произошло кровавое подавление Венгерской революции, а вслед за тем началось и закручивание гаек в средствах информации и литературе. Вышло очередное постановление «партии и правительства» об очередном усилении партийности в литературе. Хрущев, испугавшись венгерских событий, стал примораживать «оттепель».

К тому времени я успел уже немного войти в литературно-газетный мир, что-то опубликовал. Пришел даже с рассказом в «Новый мир». Рассказ мой там не взяли, но я познакомился и подружился с тогдашним редактором отдела прозы Георгием Владимовым.

Вскоре после вторжения советских войск в Венгрию и выхода упомянутого выше «очередного постановления» я зашел как-то в «Новый мир» и встретил там Владимова. Мы стали обсуждать с ним эти события, и Владимов вдруг сказал: