Читать «ПУТЕШЕСТВИЕ В БУДУЩЕЕ И ОБРАТНО» онлайн - страница 358
Вадим Белоцерковский
Я тогда шутил, что Максимов, в отличие от большевиков с их принципом «Кто не с нами, тот — против нас!», исповедует принцип: «Кто не подо мной, тот против нас!» (Я потом продолжил этот фольклор. Для Солженицына: «Кто не со мной, тот против русского народа!». Для «рехтс-радикалов» из старой эмиграции: «Кто не с нами, тот еврей!».)
Между тем конфликт Амальрика с Максимовым начал раскручиваться. Амальрик выступил в западной прессе с критикой «Континента», Максимов дал ему «достойный ответ», заявив, что выступление Амальрика против «Континента» «странным образом» совпало с атакой советской прессы против журнала и его ведущих авторов, что было враньем, так как советская атака на самом деле шла против «Свободы» и ее авторов, среди которых были и ряд авторов «Континента».
Максимов выпустил в бой против Амальрика и своих сателлитов. Отличился Анатолий Гладилин, входивший тогда в максимовскую свиту. Он написал в своей статье, что у него был знакомый из КГБ, который любил говорить: «Я в случайности не верю, потому что я их организую!». То есть критика со стороны Амальрика, якобы совпавшая «случайно» с атакой советской прессы, инициирована из КГБ!
И вскоре подошло время проведения ежегодных «Сахаровских слушаний» — главного события для эмигрантов-правозащитников, на которое обращали внимание и западные массмедиа. Слушания проводились каждый раз в разных странах и городах. В данном случае, в 1980 году, они должны были пройти осенью в Мадриде. Оргкомитет Слушаний составлялся совершенно непонятным образом из числа людей, далеких по духу от Сахарова, — из правых западных политиков и старых эмигрантов, таких, например, как антисемитка графиня Шаховская, — и находился, естественно, под большим влиянием Максимова (который, по существу, не имел никакого отношения к правозащитникам в СССР). И в 1980 году по воле Максимова оргкомитет не включил имя Амальрика в список приглашенных на Слушания. При том, что Амальрик недавно приехал на Запад и ему было что рассказать о положении в СССР. Отвечал он, казалось бы, и всем критериям для вхождения в политэмигрантскую элиту: имел большой диссидентский «партстаж», и отсидки, и «имя», но уж слишком он был ярким и в отличие от большинства диссидентов способен был генерировать идеи. Члены оргкомитета, вероятно, не только побаивались противоречить Максимову, но и сами, наверное, опасались, что Амальрик может учинить какой-нибудь «скандал» на Слушаниях — выступить остро, несогласованно, без почтения к ним, и главное, сможет отвлечь внимание прессы на себя, так как его известность на Западе тогда была весьма велика. Сыграло свою роль и то обстоятельство, что Амальрик не примыкал ни к одному из эмигрантских кланов, был независимым «котом, который ходит сам по себе».