Читать «ПУТЕШЕСТВИЕ В БУДУЩЕЕ И ОБРАТНО» онлайн - страница 100

Радикальные противники любого рационального подхода к осмыслению истории и социальной психологии любят размахивать тезисом Достоевского о своеволии человека, который-де способен действовать во вред самому себе. На мой взгляд, этот тезис представляет собой поверхностную констатацию подобного поведения людей, особенно характерного для русского общества, с одной стороны, весьма развитого, а с другой — закрепощенного, внешне и внутренне несвободного. Своеволие — всего лишь уродливая форма самоутвер-ждения, возникающая главным образом от бесправности, угнетенности и униженности людей. Я отнюдь не являюсь безоглядным оптимистом и очень даже допускаю, что человечество вполне способно не просто действовать себе во вред, но даже и покончить с собой способно. Не допускаю я лишь одного: что развитие человечества может застрять на нынешнем этапе (капиталистическом и тоталитарно-социалистическом), и что люди смогут примириться с невозможностью реализации своих фундаментальных потребностей и с их дисгармонией.

От психологии к политике: свобода и власть

Очевидно, чтобы иметь возможность для самоутверждения, тем более на пользу людям, человек должен обладать свободой. Свободой мысли и ее реализации. Истина азбучная.

Но, к сожалению, не совсем азбучна другая истина, а именно, что свобода немыслима без власти. Без власти над ходом своей жизни и жизни общества, без возможности для каждого человека участвовать в решении всех вопросов, его касающихся. Свобода без власти возможна только в полном одиночестве, в пустыне. В обществе же свобода без власти — фикция.

Свобода и власть — неразлучная пара, две стороны одной и той же медали, название которой — возможность. Свободу и власть можно поэтому объединять в одно понятие: власть-свобода.

Великой бедой человечества представляется то, что еще очень многие люди, даже иные философы, не осознают этой связи: априорно исходят из невозможности гармонического сочетания свободы и власти. Ведь до сих пор везде и всегда власть ущемляла свободу, а свобода противостояла власти.

Многие философы говорят о «пустоте» свободы и даже о страхе перед ней как перед всякой пустотой; говорят о кризисе и трагедии свободы, так как люди, мол, обладают или стремятся лишь к «отрицательной» свободе — свободе от чего-то. И одни предлагают мужественно переносить страх перед «пустотой-свободой», другие — заполнить ее служением Богу.

Но свобода не может быть пустой для человека, если он при этом обладает еще и властью — возможностью творить добро и защищать себя от страха смерти. Не может быть у человека и страха перед настоящей свободой, свободой-властью.

Иное дело, когда хозяин говорит рабу: «Вот тебе твоя желанная свобода, иди на все четыре стороны, а власть и все, что она дает, я оставляю себе». Такая «отрицательная» свобода, конечно, покажется рабу страшной и пустой.

Дайте людям настоящую свободу, и они найдут ей применение: проблемы, стоящие перед человечеством, велики и неизбывны. И настоящая свобода сама по себе неразрывно, диалектически связана с ответственностью. Она не только дает, но и очень многого требует.