Читать «"Трест": легенды и факты» онлайн - страница 11

Устряловский призыв к сотрудничеству с “перерождающейся” Советской властью с целью форсирования этого процесса, нашел отклик и в эмиграции, особенно в правой ее части. В начале 1921 г. в Праге вышел сборник “Смена вех”. Авторы – Ключников, П. Чахотин, Бобрищев-Пушкин, Устрялов и др. – уверяли, что интернационализм – это лишь большевистский камуфляж, а на самом деле большевизм – русское национальное движение, наследник “причудливо преломленного и осложненного духа славянофильства”. Бобрищев-Пушкин, в частности, задавался вопросом: для сторонников русской государственности суть состоит в том, является ли большевизм цементом, “склеивающим страну”, или “разъедающей ее кислотой”? Для Бобрищева-Пушкина сомнений нет: цемент! Кислота – это либерализм. Отсюда – лозунг сменовеховцев: идти к большевикам, к Советской власти, помогать строить великое российское государство, сокрушенное Февральским бунтом. “Идти в Каноссу!”

Большевистские верхи с большим вниманием и интересом отнеслись к сменовеховству. “Правда”, приветствуя выход сборника “Смена вех”, назвала свою передовую статью о сборнике “Знамение времени”.

Точки соприкосновения со сменовеховством были и у евразийцев. Основные положения евразийства были изложены в сборнике “Исход к Востоку”, вышедшем в Софии в 1921 г. Авторы сборника – П. Савицкий, П. Сувчинский, Н. Трубецкой и др. – утверждали, что Россия – не только Запад, Европа, но в еще большей степени – Восток, Азия. Поэтому у нее – свои национальные особенности, государственные интересы, диктуемые в значительной мере геополитикой. Этот постоянно действующий фактор со временем “выправит” и большевистскую революцию, вернув страну на “исконный” исторический путь.

Было бы, однако, совершенно ошибочно полагать, что сменовеховская или евразийская идеологии оказались как раз тем, в чем остро нуждался большевизм после своей “пирровой победы” в Гражданской войне. Решающим обстоятельством частичного пересмотра идеологической стратегии эпохи революции и Гражданской войны, как уже отмечалось, стала для большевиков новая реальность, в которой они оказались после победы. Чем можно было заменить “отработанные” факторы классового интернационализма? Действительность выдвигала на первый план факторы национально-государственного характера. Признание национального, народного характера Октябрьской революции и большевизма как силы, способствующей развитию России, было как раз тем, что привлекало большевистские верхи к сменовеховству. Было и еще одно обстоятельство, важное для Советской власти: возможность возвращения к ней так называемых “спецов”. Однако надо понимать, что цели сменовеховства – перерождение и изживание большевизма – были, конечно, совершенно неприемлемы. Большевики не могли отбросить свой “краеугольный камень” – интернационализм, поскольку это могло привести к глубокому кризису в партии. Тем не менее многие из них признавали, что невозможно игнорировать и дальше национальные факторы в идеологии и политике.