Читать «Портрет художника в щенячестве» онлайн - страница 26

– Полагаю, – сказал мистер Беван с улыбкой, – мне самому об этом лучше судить.

– «Ненависть и похоть», – сказал я, мечтая умереть и глядя на зубы мистера Бевана.

Тоскою скотской опален,Увы, не в силах поборотьТвоих нашептов, плоть,Я без раскаянья прижмуК груди манящий, бедный прах,И страстно пылу моемуОтветит мертвый блеск в глазах.Под шорох шелковый костейЯ в трупе похоть разбужу,Я лаской успокою жуть.Бей, мертвое, черное, злое, бей меня, бей.

Дэн успел лягнуть меня по бедру в паузе, перед тем как мистер Беван сказал:

– Влияние очевидно. Конечно же, «Бей, бей, бей в холодные серые скалы, о море!»

– Хьюберт знает Теннисона вдоль и поперек, – сказала миссис Беван. – Буквально вдоль и поперек.

– Можно мы пойдем наверх? – спросил Дэн.

– Только не мешайте мистеру Кэри.

И мы тихонько прикрыли за собой дверь и кинулись наверх, зажимая рты руками.

– Ну и ну! – сказал Дэн. – Видал мордочку его преподобия?

Мы изображали его так и эдак и еще слегка подрались на ковре. Снова у Дэна пошла из носу кровь.

– Ерунда, я в секунду могу прекратить. Она у меня течет по заказу.

– Расскажи про миссис Беван. Она сумасшедшая?

– Еще какая. Сама не знает, кто она. Хотела выброситься из окна, а он никакого внимания не обратил, и она прибежала к нам и все рассказала маме.

Постучалась и вошла миссис Беван.

– Не помешаю?

– Что вы, что вы, миссис Беван.

– Хочется чуть-чуть отвлечься, – сказала она. И уселась в кучу шерсти на диване у окна.

– Душно, правда? – сказал Дэн. – Может, я окно открою?

Она глянула на окно.

– Мне нетрудно открыть, если хотите, – сказал Дэн и подмигнул мне.

– Разрешите, я его для вас открою, миссис Беван, – сказал я.

– Приятно, когда окно открыто.

– Притом такое чудное, высокое окно.

– И такой приятный ветерок с моря.

– Лучше не надо, детки, – сказала она. – Просто я посижу и подожду своего мужа.

Она поиграла шерстяными мотками, взяла спицу, тихонько потыкала ею в ладонь.

– А мистер Беван долго у нас пробудет?

– Просто я посижу и подожду своего мужа.

Мы еще с ней поговорили про окна, но она только улыбалась, и разматывала шерсть, и один раз залезла тупым концом длинной спицы себе в ухо. Скоро нам надоело на нее смотреть, и Дэн стал играть на рояле.

– Моя Двадцатая соната, – сказал он. – Она посвящена Бетховену.

А в полдесятого мне уже надо было домой.

Я попрощался с миссис Беван, она помахала мне спицей и сидя сделала реверанс, а внизу мистер Беван протянул мне для пожатия холодные пальцы, и мистер и миссис Дженкин сказали, чтоб я приходил еще, и молчаливая тетя мне подарила батончик «Марса».

– Я тебя провожу чуть-чуть, – сказал Дэн.

Снаружи, из теплой ночи, с мостовой, мы посмотрели на озаренное окно гостиной. Оно одно освещало улицу.

– Смотри! Она!

Лицо миссис Беван было прижато к стеклу, крючковатый нос расплющился, губы стиснулись, и мы бежали всю дорогу до Эверзли-роуд – на случай если вдруг она прыгнет.

На углу Дэн сказал:

– Я тебя должен оставить. Мне еще сегодня скрипичное трио заканчивать.

– Я работаю сейчас над большой поэмой, – сказал я. – Про принцев, волшебников и всякое такое.

И мы пошли по домам – спать.