Читать «Придурок» онлайн - страница 61
Анатолий Алексеевич Бакуменко
Да, голова кружилась, когда показывалась щиколотка в разрезе… И девочка-то не так чтобы. Что за тайна?!
А у Юры Гаврилина подружку звали Пирошкой. Это была красивая девушка с огромными глазами и тонким — с небольшой горбинкой — носом. Она ходила в короткой юбке, такой короткой, что никакой тайны в ней не было. И головокружения никакого не было. Может, в длине юбки всё дело. Может, в этом всё дело и тайна?..
«Ай да Пушкин! Ай да сукин сын!»
С Юрой был такой случай. Он подошёл после лекции к Берковскому, говорит:
— Наум Яковлевич, мне очень нравится Гофман. Я хотел бы узнать о нём побольше, но работы, которые я нашёл в библиотеке, — они ничего интересного не содержат. Глубже вашей лекции я ничего не нашёл.
— Хорошо разрабатывали Гофмана немцы, — сказал Наум Яковлевич и стал перечислять авторов и немецкие издания.
— Но я не знаю немецкого языка, — растерянно сказал Юра.
— А вы выучите, — сказал ему Наум Яковлевич.
Понимаете? Простенько так: выучите. Ему было странно, что мы можем не знать даже латинского. Это же необходимо. И это так просто. Просто.
Он был интересный старик. Он тащился, переваливая вес тела с одной ноги на другую, он тащил своё рыхлое тело и пыхтел, он шаркал ногами — да и входил в аудиторию, опираясь на свою палку… он был всегда в чёрном пиджаке, и ворот его пиджака и плечи были усыпаны перхотью. Он палку вешал на доску в аудитории и садился на стул развалясь всей своей рыхлой массой, а лекции читал монотонным и даже каким-то капризным, словно голосом.
Однажды, это было у окна в коридоре, к нему подошла его ученица Анна Сергеевна Ромм — «бабка Ромм», как называли её студенты. В руках её была солидная книга.
— Наум Яковлевич, — обратилась она к нему, — я бы хотела преподнести вам, моему учителю, мой скромный труд — эту монографию.
Берковский взял книгу, открыл её, прочёл название монографии и вдруг вернул её Анне Сергеевне.
— Фу, — сказал он капризным своим голосом и брезгливо отводя руки, даже пряча их за спину, — я не люблю этого автора.
Боже, как устроена человеческая голова! Опять занесла она Проворова невесть куда. И какой мгновенный перенос: Пушкин, ножки, Юра, Берковский. Ощущение, что и думалось-то не в очередь, а в голове сразу всё вместе проявилось. Сразу: и Пушкин, и Берковский, и «бабка» Ромм, и Юра, и эти «лирические отступления поэта».
И тут он опять подумал, что всё, что происходит в его голове, могло бы быть темой для рассказа. Хотя бы даже этот случай с Анной Сергеевной. Или это, когда пожилая лаборантка сказала Юрию Павловичу Суздальскому:
— Юрий Павлович, вы, конечно, бабник. Но вы самый очаровательный бабник из всех, кого я знаю.
Конечно же, это никак не относилось к античной литературе, которую он читал, это относилось только к Юрию Павловичу, которого все любили. Теперь уже в прошедшем времени, потому что он не дочитал свою лекцию. Он только сказал: «Минутку!..» сделал шаг от кафедры и упал. И всё. У него были потрясающие лекции, у него как-то так получалось, что вся античность существовала, чтобы проявиться в русском поэте… Все эти виргилии, гомеры, данте прожили жизнь свою только для этого, чтобы из античности вырос Пушкин. Античность существовала только для этого.