Читать «Придурок» онлайн - страница 113

— Я тут пьеску одну вспомнил. Там греческий сенат заседает. Древний. Решают звать Геракла, чтобы авгиевы конюшни расчистить или нет. Так вот. Там один говорит: «Мы самая древняя цивилизация, мы самая древняя демократия»… А другой: «Но по уши в дерьме!» Самый страшный вопрос, а что если всё это дерьмо убрать, расчистить, и под дерьмом ни цивилизации, ни демократии не обнаружится. Может, лучше не трогать?

Отец тогда сидел против него и тяжёлым взглядом и молча на него смотрел. Видно было, что он пытается унять раздражение, которое рвётся наружу. Ему такие отвлечения от темы не нравились. Он видел перед собой проблему и, как всегда, пытался к результату прийти кратчайшим путём.

Ты очень высоко не думай о себе. Мы в самомнении очень высоко иной раз забираемся. Так высоко, что потом, падая, разбиваемся насмерть, — сказал он, сдержав себя. — Научись реалистом быть. Это мать можно обмануть, представить себя высокоталантливым, которому только и дело, что мысли гениальные на людей сыпать. Но остынь. Посмотри на себя трезво. Какой в тебе талант? Есть ли он у тебя? Я сомневаюсь. Думаю, что никакого таланта у тебя нет. А так… Ты пойми, литератор ли, журналист ли — это прислуга в прихожей у власти. Хорошо, если ради забавы ливрею на тебя лакейскую не напялят, а если напялят? Это ж власть. А она чего захочет, то и возьмёт от человека. И даст. Пинком…

Знаете, Пётр полностью согласен был с отцом. Всё, что отец говорил, было абсолютной правдой, но к Петру-то никакого отношения не имело, потому что Пётр талантлив был! Он это знал, словно знак от кого получил. От того, кто знак такой подать может. Не словом, а прямо в сердце скажет. Это не так, что проснулся такого-то числа, и тебе произнесено было: «Ты судьбой отмечен!» Кто ж так произнесёт?.. Нет, не было дня такого с таким-то числом, а просто явилось исподволь и ниоткуда знание, что он меченый, что у него судьба. Что уже пришло такое время. И сперва он не очень-то понял, потому что радость вдруг ни с того и ни с сего получил и надежду с ожиданием: вот, вот оно придёт сейчас!.. А оно и не шло. И не сразу осознал, что это метка только пришла. А всё остальное от него зависит, и ни от кого более. Всё остальное ему доверено было сделать. Лично, без подсказок. Самому.

Прав. Ох, как прав был отец, когда говорил не смеясь, а на полном серьёзе:

— Судьба судьбой, но не спеши ты жизнь свою сломать. Сломаешь просто не исправишь, — говорил отец.

И о лакейской сущности литературы современной, и о лакейской сущности журналистики правду отец говорил, но не у всех же так. Конечно, литераторы и журналисты говорят власти то, что она хочет услышать. Услышать о себе и об обществе, которое этой власти служит. Конечно, так не принято говорить, принято льстить людям, чтобы они себе чем-то другим казались. Нужно было произносить наизнанку: власть народная, она на благо «простого» народа создана, она народу служит. И в это всем надо верить. Поэтому говорить надо почаще, напоминать про социальную направленность власти. Но есть же мастера: Юрий Рост, Анатолий Аграновский, Голованов, Песков… Правда, единицы это, но есть. А среди писателей и того больше. Люди уже научились мимо соцреализма ходить. И сквозь.