Читать «Придурок» онлайн - страница 101

А чья бывает?

Господи, кому нужно было его подстрелить?

И где в этом потоке функций та, которая указывает на вредность Оленя в нашем общем государственном деле. Эта цепочка немыслима. Это всё равно, как представить бесконечность. Хоть космоса бесконечность. Психика нормального человека сопротивляется этой бесконечности, а разум не может представить конца. Так почему же мне должно быть плохо? Скажите! Мне никакая власть не нужна. Она вне меня, так пусть там и остаётся. За скобками. Косыгин, Толстиков, Бобрыкин (кажется, он был почему-то генералом, но и членкор) — все они где-то живут, и им дела нет до меня, а мне до них дела нет. Наши пути нигде и никогда не сошлись бы и не пересеклись бы, ни в застолье, ни на поле брани, потому что я не нужен им, а они как действительность, а не мнимость, не факт журналистики, а как живые люди, мне не нужны вовсе. Они фантомы на пути моей жизни. Нули. Так зачем же я вынужден был бежать? Бросить институт, расстаться с надеждой на любимую работу, на учёбу у самого Скатова, о которой мечтал. Что с того, что я мог прочесть «Доктора Живаго»? Что это меняет во мне? Я так же люблю свою страну. Я не идеологически, я физически связан с Великим Октябрём, потому что не будь его, мои родители остались бы рабочими и не смогли бы получить образования, а значит, не смогли бы встретиться, а я соответственно — родиться. Это моя страна.

Ну, я… — ну, ладно: я случайность на великом пути построения коммунизма, а Олень? Кто-то отдал приказ на его уничтожение как личности. Есть конкретный человек? Я вспомнил того парня в приличном костюме, который так осторожно предупредил меня. Он? Да нет же! Он не мог! Он наш. Он из людей. Его начальник? И вдруг, когда я стал думать об этой цепочке отдающих «повеление», я понял, что воли тут ничьей нет, что всем им совершенно безразличен Олень. И это вроде бы совершенно понятно: он им — никто. Он их не интересует. Но более того: их совсем не интересует, что творилось в его голове. Была ли в ней какая крамола или не была. Они в своих действиях были функциями, но кто-то же эти функции задаёт?.. Я пытался в своих рассуждениях найти это конечное звено, найти того, кто задаёт задачу, целью которой стоит уничтожение (скажем прямо: уничтожение) человека, и не мог. Я не мог найти этого человека в своих рассуждениях. Все мои мысли сводились опять, опять возвращались к той, к той функциональной зависимости, у которой нет начала, а значит, воли. А значит — лица. Это не мог быть человек.

Его не было!

Неееебыыыыло!… Нет его!

Это был предел. Для одного дня, после года не жизни, событий оказалось слишком много. Я почувствовал, что опять могу сорваться в обморочную пропасть, что голова моя свихнётся и бред с сотней голосов из акустических систем спящего кинотеатра ударит по ушам и отбросит обратно, во вчерашнюю оторопь. Я испугался.