Читать «Слепая ярость» онлайн - страница 42

— И это, между прочим, не какая-то там отвлеченная теория, а самая что ни на есть практика, — внушительно сказал Миллер.

— Ну да, ну да, — покивал Ник, не в силах сдержать легкой усмешки. — Но вот многие почему-то думают иначе — тебе это не кажется странным?

— Ты послушай сначала, а после уж будешь ухмыляться, — снисходительно изрек Миллер.

— Да я и слушаю…

— То, что происходит между мужчиной и женщиной в постели, — это только суррогат любви, — с профессорской интонацией вещал толстяк. — Подлинная любовь — это нематериальная субстанция, своего рода эманация…

— Что-что?

— Не перебивай!

— Хорошо, хорошо…

— Мы ведь не просто животные, верно? Хотя и очень на них похожи. И даже любовью почти так же занимаемся. Но отличие есть — и существенное. Животное не может осуществить любовь вербально, это доступно только человеку. И когда телка на том конце провода кончает раз за разом только от одного моего голоса, моих слов — вот это и есть вершина секса. Ничего материального — только дух! Наверное, вот так же и Господь Бог оплодотворил Деву Марию!

— По телефону, что ли? — невинно предположил Ник, закусывая губу, чтобы не заржать.

— Да ну тебя, я же с тобой серьезно…

— Ладно, не обижайся, пожалуйста. Мне и вправду интересно.

— Если подумать, на этом стоит все искусство, вся мировая литература…

— На имитации, что ли?

— А вот и не на имитации, а на высшей форме эротики. А засунуть девчонке свою фиговину в «киску» всякий дурак сможет, будь он хоть полный неандерталец. А так — в нее проникают слова, исходящие откуда-то из пространства, из пустоты. Что такое слова? Строго говоря — лишь звуки. И вот ты трахаешь их — звуком, невидимыми глазу колебаниями пространства…

«Наверное, из многих импотентов получаются недурные теоретики, — подумал Ник. — А то и поэты».

— Но послушай-ка, — сказал он вслух, — если все перейдут на такую высшую форму секса, то кто же будет детей-то рожать? Вымрем ведь…

— Не беспокойся — большинство ведь на это неспособно. Целое искусство, понимаешь ли.

— Хорошо, я понял. А вот если тебе какая-нибудь девица предложит себя в натуре, непосредственно, ты что же — откажешься?

— Нет, конечно! Но это будет совсем не то. Другой сорт — пониже. И потом, в высшей форме секса, которую я исповедую, абсолютно нет возрастных ограничений. Ты можешь быть глубоким стариком, совершенно немощным физически, таким седеньким сгорбленным сморчком — и при этом оставаться мужчиной в полном расцвете сил, Аполлоном, Дионисом, красавцем. Разве это не чудесно?

Тут Ник почувствовал, что в речи Миллера проскочила какая-то надтреснутая, с фальшивинкой нотка. И он спросил наугад:

— А она — Венерой, Данаей, Си-си Кэтч? Так?

Миллер замялся, попыхтел — и рассмеялся:

— Знаешь, у меня был случай такой… Забавно очень получилось. Сошелся я с одной телкой — неделю подряд она мне названивала, часа по три кряду балдели. Минетчица совершенно непревзойденная, ямочки на ягодицах, ноги до потолка подбрасывает, сиськи торчат, как боеголовки — в общем, мечта, да и только. Укатала она меня вусмерть, едва ноги волочил. И вот в очередную ночь чувствую — сил нет. Давай-ка, говорю ей, полежим спокойно, расскажешь мне что-нибудь… Улавливаю: недовольна. Ну, ненасытная такая утроба, понимаешь? Я и сам в этом деле марафонец, но мужики все-таки так устроены, что какой-то предел имеется, какой-то аварийный порог безопасности, чтоб не надорваться, проводку не пережечь. А бабы — что: сосуд бездонный — качай в него да качай хоть до самого светопреставления. Вот я ей и намекаю тоненько, чтоб в гроб меня не вгоняла. Что же, спрашивает, тебе такого рассказать? Ну, что-нибудь про свое детство, говорю, всякие там девчоночьи воспоминания… Ладно, говорит, нет проблем. А я еще ее предупреждаю: давай только без выдумок, из реальной твоей жизни — обещаешь? Тут она мне и выдает: на меня, дескать, в детстве самое колоссальное впечатление произвела гибель «Титаника». Кто, спрашиваю, этот Титаник-то? Песик такой у тебя был? Сам ты, отвечает, песик, кобелина несчастный. Корабль такой был, разве не знаешь? И тут до меня дошло… Брось, говорю, заливать, я же тебя серьезно спрашиваю. Нет-нет, говорит, честное слово: ты же лучший мужик в моей жизни — неужели я стану тебе врать? Вот же, думаю, вляпался. Слово за слово — начала она о себе рассказывать, и выяснилось, что лет ей… Ну, в общем, представляешь…