Читать «Советы одиного курильщика.Тринадцать рассказов про Татарникова.» онлайн - страница 2

Если бы меня спросили, в чем основное достоинство этих записок, я бы сказал так: в живом голосе Сергея Ильича. Признаюсь, мне странно сознавать, что роль Татарникова сводится здесь к разгадыванию преступлений — подлинное значение этого человека заключалось отнюдь не в работе криминалиста. Но я готов согласиться с тем, что, объясняя устройство мира, Сергей Ильич попутно мог решать и милицейские задачки. В конце концов, и это тоже интересно, и это дает представление о его незаурядном уме. И я благодарен автору записок за неизвестные мне подробности. Остальное пусть пребудет на совести автора, а именно: его счеты с действительностью, его язвительные, а порой и вульгарные шутки, и наконец его стиль — стиль репортера вечерней газеты.

Я не стал править текст и не изменил в нем ни строчки. Моя жена выправила пунктуацию рукописи, и, руководствуясь женской щепетильностью, в двух-трех случаях убрала из предложений ненормативную лексику. Да и сам Сергей Ильич, человек старых правил, не одобрил бы подобной развязности. В остальном же, повторяю, рукопись представляет собой оригинальное произведение, которое я и отнес издателю, — и если мое имя стоит на обложке, то лишь в силу вышеизложенных причин.

Максим Кантор

Мировой стандарт

Когда перечисляют великих сыщиков: Мегрэ, Холмса и Пуаро, — я всегда добавляю к этому славному списку никому не известное имя. Собеседник спрашивает: Татарников? Кто он? Следователь прокуратуры, работник Интерпола?

Нет, отвечаю, Сергей Ильич Татарников не имеет отношения к правоохранительным органам. Он — историк, сутулый интеллигент, зарядку с гантелями не делает, призов по стрельбе не берет. Значит, говорит собеседник, это особенный, цепкий ум, вроде того, коим обладал Эркюль Пуаро? И опять-таки я говорю: «нет». Случись Татарникову посетить место преступления (предположение невероятное, так как он не покидает своей квартиры), он бы не обратил внимания на следы крови или отпечатки пальцев.

Просто голова Татарникова устроена таким чудесным образом, что преступление в его присутствии перестает быть загадкой. Как это происходит, спрашивают меня, какой у него метод?

Скажем, метод комиссара Мегрэ — это здравый смысл. Комиссар понимает, кто на что способен: он знает жизнь. Метод Холмса — дедуктивный анализ, англичанин запоминал детали, сравнивал и делал вывод. Вероятно (если бы такое утверждение не показалось смешным), я должен был бы сказать, что метод Татарникова — использование всемирной истории для понимания бытовой проблемы. Сергей Ильич считает, что если разобраться в причинах падения Римской империи, ничего не стоит определить, кто спер из буфета серебряные ложки, — надо лишь включить частный случай в общую картину. Если ваше понимание исторического процесса верно, сказал однажды Татарников, сегодняшнее происшествие тоже станет ясным. Не раз я убеждался в его правоте, однако перенять приемы не смог — видимо оттого, что по истории у меня была тройка; сказать, кто жил раньше: древние египтяне или древние римляне, я не могу.