Читать «Глядя на солнце» онлайн - страница 99

Джин открыла глаза и посмотрела на свою руку. Удивилась и немного расстроилась. Она забыла, насколько распухли суставы ее пальцев за последние тридцать лет. Короткие обрезки веревки с нанизанными лесными орехами — вот как выглядели ее пальцы теперь. А когда она попыталась раздвинуть пальцы медленно, открыть их осторожно, как жалюзи, то узловатые суставы сразу же пропустили слишком яркие полоски света. Она не могла сделать то, что был способен делать Проссер Солнце-Всходит. Она была очень старой, и ее пальцы пропускали слишком много света.

— По-твоему, — сказал Грегори нервно, — тревожиться из-за всего этого нет смысла?

— Этого?

— Этого. Бога. Веры. Религии. Смерти.

— Неба.

— Ну…

— Да, Неба, вот что ты подразумевал. Вот, что все подразумевают, и только. Отправьте меня на Небо. Почем билет до Неба? Это все такое… слабоумие. И в любом случае я побывала на Небе.

— И какое оно?

— Очень пыльное.

Грегори улыбнулся. Склонность его матери к загадочности бесспорно возрастала. Люди, не знающие ее, могли бы подумать, что она помутилась в рассудке; однако Грегори знал, что у нее всегда имелась твердая точка отсчета, что-то, что для нее означало логическую связь. Вероятно, объяснения потребовались бы слишком длинные. Грегори прикинул, не это ли значит состариться: все, что вам хочется сказать, требует контекста. Если вы пытаетесь изложить весь контекст, вас считают болтливым старым идиотом. Очень старые нуждаются в толмачах, как и очень юные. Когда старики теряют своих близких, своих друзей, они теряют с ними своих толмачей; они теряют любовь, но, кроме того, теряют способность речи в ее полноте.

Джин вспоминала свое посещение Неба. Храма Неба в Бэйцзине, как они его теперь называют. Ну, хотя бы Небо они не переименовали. Сухое июньское утро, пыль, несущаяся прямо из пустыни Гоби. Женщина крутит колеса велосипеда, торопясь на работу со своим младенцем. Головка младенца обернута марлей для зашиты от пыли. Младенец похож на миниатюрного пасечника.

В Храме Неба пыль закручивалась веселыми спиралями по всему двору. Она видела спину старого китайца. Синяя кепка, морщинистая шея, морщинистая блуза. Черепашья шея, тянущаяся вбок к огромной вогнутости Стены Эха. Китаец слушал разговор, понимать который никак не мог. Быть может, звучание слов казалось ему прекрасным, голоса — потусторонними. Но Джин прислонила ухо к стене и поняла: какая-то грубость о покойном китайском лидере, затем любовная болтовня. И только. Вот и все, что можно было услышать.

Джин, конечно, знала, что делает Грегори. Побрякивает мелочью в кармане. Вопит в небо. Паника, которую, думал он, ему удается так хорошо прятать от нее: а это просто взрослая манера проделывать то, что она и дядя Лесли почти сто лет назад проделывали за остро-пахнущей буковой рощей у четырнадцатой лунки. Откинуть голову и завопить в пустые небеса, зная, что там, вверху, вас некому услышать. А потом вы хлопались на спину, измученные, смущающиеся и чуть-чуть довольные: пусть никто и не слушал, но вы свое так или иначе доказали. Вот что делал Грегори. Доказывал свое. Она только надеялась, что, хлопнувшись на спину, сильно он не ушибется.