Читать «День «N». Неправда Виктора Суворова» онлайн - страница 18

Ответ очевиден, Сталин на победу и не рассчитывал. Единственным выходом в создавшейся ситуации виделась ему демонстрация миролюбия и открытости западной границы. Почему-то он решил, что, если сумеет продемонстрировать Гитлеру небоеготовность частей прикрытия, тот не нападет. И, надо признать, Сталин сделал все возможное, чтобы части не просто выглядели небоеготовыми, но таковыми и являлись, чем значительно облегчил совершенно в этом не нуждавшемуся Вермахту жизнь.

«…он был парализован Гитлером, как кролик — удавом, боялся всякого внешне заметного решительного шага по укреплению границы, считая, что Гитлер может это расценить как нашу подготовку к нападению на него. Он так и сказал нам, когда мы с Кирпоносом предложили мобилизовать колхозников для рытья вдоль границы противотанковых рвов и прочих укреплений. Сталин заявил, что это будет провокацией, это делать нельзя… он понадеялся, что ему, может быть, удастся отвести удар от страны. Чем это кончилось, всем известно. И удар не отвел, и страну подставил».

Что еще можно добавить к сказанному? Приведу аналогию. Молодой боксер из провинции, кровь с молоком, не без таланта и напористости, приезжает покорять столицу. Первый бой. Соперник — не из сильнейших, к тому же едва ли не вдвое легче. С огромным трудом, заработав лиловый, чрезвычайно болезненный синяк под глазом, побеждает новичок лишь по очкам. А в финале — рвущийся к пьедесталу безжалостный профессионал. Он вызвал на ринг сразу всех остальных претендентов, сумел стравить друг с другом и разделался с ними поодиночке, едва ли не шутя, а предыдущего чемпиона послал в нокаут в первом же раунде. Звучит гонг, противник смотрит новичку в глаза с холодной уверенной усмешкой, обнажающей клыки вампира. Играют стальные мускулы. Сейчас начнется избиение. Или кто-то все же сомневается?

Сталин не сомневался, и его поведение в первые дни войны лишь подтверждает: это. Привожу слова Хрущева:

«Я часто вспоминаю рассказ Берии о поведении Сталина 22 июня 1941 года, когда ему доложили о начале войны. Сначала он не хотел в это поверить и цеплялся за надежду, что это провокация, приказывал даже не открывать огня, надеялся на чудо, пытаясь спрятаться за собственные иллюзии. Затем военные доказали ему, что прятаться поздно, и ему пришлось поверить, что действительно началась война с Германией. Ему стали докладывать о победоносном продвижении гитлеровских войск. Тут-то открыто проявилось то, что он скрывал от всех, — его панический страх перед Гитлером. Сталин выглядел старым, пришибленным, растерянным. Членам Политбюро, собравшимся у него в кабинете, он сказал: «Все, чего добился Ленин, и что он нам оставил, мы про… Все погибло». И, ничего не добавив, вышел из кабинета, уехал к себе на дачу, а потом некоторое время никого не принимал».