Читать «Комментарий к роману "Евгений Онегин"» онлайн - страница 96

Чтобы оценить юмор ЕО, гл. 1, V, 7, читатель должен понимать, что эти важные и самодовольные особы (персонажи, конечно же, традиционные и вездесущие), которые слывут в модном свете «строгими судьями», на деле настолько невежественны, что стоит современному молодому человеку походя блеснуть остроумием либо многозначительно промолчать, как они уж поражены демонстрацией чересчур глубоких познаний

Высказывалось предположение, что здесь типографская ошибка (см. коммент. к парижскому изданию 1937 г.) и вместо но должно быть не; остается неясным, почему Пушкин сохранил но в последующих трех изданиях.

В стремлении, как обычно, выставить Онегина образцом прогрессивной добродетели Н. Бродский («Евгений Онегин», [1950], с. 42–44) подтасовывает цитаты, пытаясь доказать, что и при Пушкине, и при Фонвизине «педант» означало «честный человек» и «политический бунтовщик». Такого никогда не было.

8 …счастливый талант… — галлицизм. См., например, поэму «Бедняга» Вольтера («Le Pauvre Diable»).

J'ai de l'esprit alors, ettous mes vers Ont, comme moi, l'heureux talent de plaire; Je suis aimé des dames que je sers.

9 См. коммент. к гл. 1, IV, 12

13—14 Огнем нежданных эпиграмм — еще один галлицизм. Ср.: le feu d'une saillie.

Варианты

1—4 В первом наброске первых четырех стихов читаем (2369, л. 5 об.):

На зло суду Зоилов строгих — Конечно не был он педант — В Онегине по мненью многих — Скрывался <не один> талант —

5—8 Томашевский (Акад. 1937) цитирует черновую рукопись (2369, л. 6 об.):

Мой друг пылал от нетерпенья Избавиться навек ученья: Большого света блеск и шум Давно пленяли юный ум.

В беловой рукописи вторая половина строфы выглядит так:

Подозревали в нем талант; И мог Евгений, в самом деле, Вести приятный разговор — А иногда ученый спор — О господине Мармонтеле, О карбонарах, о Парни, Об генерале Жомини.

Сейчас эти аллюзии уже не столь жизненны. Итальянское тайное общество, стремящееся установить республику; генерал императора Франции, швейцарец по происхождению, ставший адъютантом императора Российского, — несомненно, все эти темы вполне характерны для 1810-х гг., хотя такое их сочетание не обязательно типично. Барон Анри Жомини (1779–1869), отрекшийся от Наполеона и присягнувший в 1813 г. Александру I, был популярен в российских военных училищах. Его основной восьмитомный труд по военной науке — «Traité des grandes opérations militaires contenant l'histoire critique des campagnes de Frédéric II, comparées à celles de l'empereur Napoléon; avec un recueil des principes généraux de l'art de la guerre» (Paris, 1811—1816). Согласно автору, основополагающий принцип этого «искусства» «consiste à opérer avec la plus grande masse de ses forses un effort combiné sur le point décisif» (VIII, p. 681).