Читать «Искатель. 1971. Выпуск №4» онлайн - страница 108

После трудового дня в сгустившейся темноте, поддерживая огонь в очаге и растирая каменным пестиком в каменной ступке собранные за день зерна, Мада рассказывала детям сказки.

Она ничего не выдумывала, она просто вспоминала свою жизнь на Фаэне. Но для маленьких земян, живших в дремучем лесу, рассказы о домах, достающих облака, или о самодвижущихся комнатах, взлетающих даже в воздух, как птицы, и даже об управляемой звезде, на которой отец и мать спустились на Зему, звучали удивительной, несбыточной и невозможной сказкой.

Эти сказки о невозвратном прошлом слушал сквозь дремоту и свалившийся от усталости Аве Map.

Он слушал и не мог понять, снятся ли ему фантастические сны или он вспоминает под влияние хоть и седой уже, но все еще прекрасной Мады действительные, виденные им когда-то картины.

И под мерный рокот бесконечно любимого голоса первый фаэт на Земе, ероша поседевшую бороду, задумывался о том, что ждет его детей и внуков.

Он знал, что им не выдержать борьбы с фаэтообразными, если они вернутся. А они вернутся, конечно, непременно.

И Аве решил запечатлеть историю своей семьи и трагедию былой родины на скале в горах, куда ходил охотиться.

Каждый день там появлялась новая строчка, где в письменах оживали грозные дни Фаэны и нелегкие дни на Земе.

Но кто и когда прочтет эти записи?

Дети Тони Фаэ добивались, что было дальше. Но Тони Фаэ ничего больше не написал.

Джулиан САЙМОНС

БЛАГОДАРЯ УИЛЬЯМУ ШЕКСПИРУ

Рисунок В. КОЛТУНОВА

— Это добром не кончится, — с кислой миной на лице проговорил вечно чем-то недовольный театральный критик Эдгар Бурин, обращаясь к частному детективу Фрэнсису Чарльзу. — Факт остается фактом: режиссер молод и неопытен. Иначе он не стал бы экспериментировать с таким высоким произведением искусства, как «Гамлет». И… — критик еще раз презрительно поморщился, «о продолжать не стал — как раз начинался пятый акт.

Эта премьера «Гамлета» вызвала много толков и пересудов: во-первых, режиссеру Голдингу не было и тридцати лет, но он успел уже снискать себе репутацию человека эксцентричного, гораздого на самые невероятные выдумки. А во-вторых, кому поручены главные роли! Роль Гамлета — комику Джилю Шорхэму. Джон Фарримонд — Лаэрт — до сих пор был в Вест-Энде никому не известным статистом. Оливия Марстон — королева Гертруда и Роджер Петер — король Клавдий были опытными исполнителями шекспировского репертуара, но то, что Голдинг остановил свой выбор на них, было любопытно с другой точки зрения. Оливия Марстон была заметной фигурой на сцене, почти «звездой», но что до ее репутации вне театра, то она явно хромала, и в околотеатральных салонах хорошо осведомленные сплетники связывали ее имя с именами Петерса, Фарримонда и самого Джека Голдинга. И даже если это были пустые слухи, то не подлежало сомнению, что Оливия, стройная интересная женщина лет сорока, несколько недель назад вышла замуж за Джиля Шорхэма, который был моложе ее лет на пятнадцать.

Этот приятно попахивающий скандалом «фон» пьесы был ясен большинству посетителей премьеры, которые затаив дыхание выискивали какие-нибудь следы напряженности в поведении актеров. Но до сих пор их ожидания не оправдывались, единственное, что было заметно, так это то, что Джиль Шорхэм — Гамлет нетвердо знал текст своей роли. К пятому акту зрители пришли к убеждению, что перед ними — одна из многих средних постановок, и поражала в ней лишь настойчивость, с которой режиссер подчеркивал внутренний конфликт между Гамлетом и королевой.