Читать «Собрание сочинений, том 8» онлайн - страница 65

Но, говорят, такое наступление венгров, пока оно не получило одобрения со стороны какого-нибудь официального органа, было бы посягательством на германскую территорию и повлекло бы за собой осложнения с центральной властью во Франкфурте и, прежде всего, ознаменовало бы отречение венгров от легальной и конституционной политики, составлявшей якобы силу их движения. Но ведь официальные органы в Вене были не более чем нули! И разве рейхстаг или какие-нибудь демократические комитеты поднялись в защиту Венгрии? Не один ли только народ Вены взялся за оружие, чтобы дать первое сражение за независимость Венгрии? Речь шла не о необходимости оказать поддержку тому или иному официальному органу в Вене: все эти органы могли быть и очень скоро были бы опрокинуты в ходе развития революции — нет, речь шла исключительно о подъеме самой революции, о непрерывном развитии народного движения, которое только и способно было предохранить Венгрию от вторжения. Вопрос о том, какие формы могло бы принять это революционное движение в будущем, касался самих венцев, а не венгров, пока Вена и вообще немецкая Австрия оставались союзниками венгров против общего врага. Но спрашивается: в этом упорном желании венгерского правительства добиться какой-то квазилегальной санкции не следует ли видеть первый ясный симптом того притязания на довольно сомнительную законность, которое, правда, не спасло Венгрию, но зато в более поздние времена, по крайней мере, производило столь благоприятное впечатление на английскую буржуазную публику?

Совершенно несостоятельна, далее, ссылка на возможный конфликт с немецкой центральной властью во Франкфурте. Франкфуртские властители были фактически свергнуты победой контрреволюции в Вене, но точно так же они были бы свергнуты и в том случае, если бы революция нашла там необходимую поддержку для того, чтобы нанести поражение своим врагам.

Наконец, тот бесподобный аргумент, что Венгрия не должна была покидать законной и конституционной почвы, конечно, может очень импонировать британским фритредерам, но история никогда не признает его удовлетворительным. Представим себе, что 13 марта и 6 октября венцы стали бы придерживаться «законных и конституционных» средств. Какова была бы судьба того «законного и конституционного» движения, каков был бы исход всех тех славных битв, которые впервые обратили внимание цивилизованного мира на Венгрию? Та самая законная и конституционная почва, на которой венгры, по их утверждению, неизменно стояли в 1848 и 1849 гг., была завоевана для них как раз в высшей степени незаконным и неконституционным восстанием венского населения 13 марта. В нашу задачу не входит рассматривать здесь историю венгерской революции, но нам представляется уместным отметить, что совершенно нецелесообразно применять лишь законные средства сопротивления против такого врага, который насмехается над подобной щепетильностью, и что не будь этого вечного притязания на законность, которым воспользовался Гёргей, обратив его против венгерского же правительства, была бы невозможна покорность армии Гёргея своему генералу и позорная катастрофа при Вилагоше. И когда в последних числах октября 1848 г. венгры во имя спасения своей чести перешли, наконец, через Лейту, разве это не было в такой же мере незаконно, как и немедленное и энергичное нападение?