Читать «Собрание сочинений, том 8» онлайн - страница 43

Король, который после восстания 18 марта совершенно пал духом, очень скоро заметил, что он в такой же мере необходим этим «либеральным» министрам, как и они ему. Восстание пощадило трон; троп был последней из сохранившихся преград распространению «анархии»; у либеральной буржуазии и ее вождей, ныне оказавшихся в министерстве, были поэтому все основания поддерживать с короной самые лучшие отношения. Король и окружавшая его реакционная камарилья очень скоро поняли это и воспользовались этим обстоятельством, чтобы помешать министерству провести даже те ничтожные реформы, которые оно время от времени намеревалось осуществить.

Первой заботой министерства было придать некоторый вид законности недавним насильственным переменам. Несмотря на все сопротивление народных масс, был созван Соединенный ландтаг с тем, чтобы он — как якобы законный и конституционный орган народа — утвердил новый избирательный закон для выборов в собрание, которое должно было достигнуть соглашения с короной относительно новой конституции. Выборы должны были быть косвенные, а именно — масса избирателей должна была избрать известное количество выборщиков, которым потом уже предстояло избрать депутатов. Несмотря на всю оппозицию; эта система двухстепенных выборов прошла. После этого у Соединенного ландтага было испрошено разрешение на заем в сумме, равной двадцати пяти миллионам долларов; народная партия выступила против займа, но ландтаг вотировал и его.

Эти действия министерства способствовали чрезвычайно быстрому развитию народной, или, как она сама себя теперь называла, демократической партии. Эта партия, возглавляемая классом мелких ремесленников и торговцев и объединявшая под своим знаменем в начале революции значительное большинство рабочих, требовала такого же прямого и всеобщего избирательного права, какое было введено во Франции, однопалатного законодательного собрания и полного и открытого признания революции 18 марта как основы новой системы управления. Более умеренное крыло этой партии готово было довольствоваться «демократизированной» таким образом монархией; более прогрессивное крыло требовало установления в конечном счете республики. Оба сходились в том, что признавали германское Национальное собрание во Франкфурте высшей властью в стране, между тем как конституционалисты и реакционеры испытывали величайший ужас перед суверенитетом этого Собрания, которое они, судя по их заявлениям, считали крайне революционным.