Читать «Время тигра» онлайн - страница 55

– Нет, сэр. Вы в классе говорите о свободе Малайи.

– А, – сказал Краббе. – Как нам добиться свободы Малайи?

– Через представительство, сэр. Через свободные выборы и партийную систему.

– С какими партиями?

– С партиями, которые представляют народ, сэр.

– Малайская коммунистическая партия представляет народ?

– Конечно нет, сэр. Она представляет Москву и красный Китай.

– Как вы относитесь к красному Китаю?

– Я малаец, сэр. Я здесь родился.

– Сказать вам конфиденциально, что я думаю? Я думаю, что в свободной стране должно быть место всем оттенкам политических мнений, всем политическим убеждениям. Запрет принадлежности к какой-либо конкретной партии не кажется мне совместимым со столь желанным принципом свободы.

– По-вашему, сэр, чрезвычайное положение должно быть отменено?

– Я… – Краббе смотрел в бесстрастные глаза близко поставленные, скошенные, как бы в вечной насмешливой маске. – Я хочу знать ваше мнение.

– Его нельзя отменить, сэр. Коммунисты пытают и убивают невинных. Они препятствуют всем нашим планам социального и экономического развития. Это зло, сэр. Оно должно быть уничтожено.

– Будь у вас шанс, вы сами пожелали бы их уничтожить?

– Да, сэр.

– Вы китаец. Подумайте. Если бы ваш отец, брат, сестра прятались в джунглях, пытали и убивали, как вы говорите, невинных, захотели бы вы помочь уничтожению собственных родных и близких?

– Собственных…

– Родных и близких. Своей плоти и крови.

– О да, сэр.

– Вы убили бы, скажем, сестру?

– О да, сэр.

– Спасибо. Это все, что мне хотелось узнать.

Шу Хунь встал, озадаченный.

– Мне теперь можно идти, сэр?

– Да. Можете теперь идти.

Добился ли он в самом деле чего-то от парня? Подростки подхватывают модные услышанные или прочитанные словечки, говорят грубо, черство. В любом случае, если Шу Хунь руководит коммунистической группой, большое ли это имеет значение? Доктринерская болтовня, половозрелая суета. Могут они сделать что-то существенное? Краббе вдруг увидел себя маленьким сенатором, охотником на ведьм, выискивающим грабителей под кроватью, подслушивающим в замочную скважину, устанавливающим записывающие устройства. Может, пусть лучше мальчики допоздна Маркса читают, чем упиваются киномифами или тяжело дышат над комиксами? Краббе смутно стыдился себя, но все равно беспокоился.

И очнулся. Ибрагим с огненно-красными кудрями вошел в комнату, усмехаясь, чуть покачивая Алладад-хану бедрами. Вид у Алладад-хана был смущенный.

– Макан налам ини, мем?

– Не будем обедать, – сказала Фенелла. – Уходим.

Нэбби Адамс еще чуточку пошутил.

– Ада байк? – обратился он к Ибрагиму.

– Ада байк, туан.

– Моторный или педальный? – уточнил Нэбби Адамс. Бутылки в буфете привели его в хорошее расположение духа. Ибрагим вышел на смазанных маслом бедрах, улыбнувшись из дверей па прощанье Алладад-хану. – Полно тут таких. Когда я был в Индии, принял одного за женщину рядом в бане. Понимаете, миссис Краббе, разделся, чтоб ополоснуться. Надо было, потому что от меня немножко воняло. Ну, вижу, волосы до пояса; думаю, раз пришла сюда, знает, чего надо ждать. Ну, захожу, миссис Краббе, она поворачивается и наносит мне самый сильный удар за всю жизнь: у нее борода. Фактически то был мужчина, сикх, понимаете, миссис Краббе, у них не разрешается прикасаться к телу ножницами или бритвой. Ну, говорю, извиняюсь, прощенья прошу, впрочем, он всей душой, если вы понимаете, что я имею в виду, миссис Краббе. Ох, – добавил он, – наверно, не стоило мне рассказывать эту историю.