Читать «Лондонские поля» онлайн - страница 5

После этого Кит раз и навсегда отказался от вооруженных ограблений. Повернулся к ним спиной. Занялся рэкетом. В Лондоне, говоря обобщенно, рэкет означает борьбу за наркоту; в той части Западного Лондона, которую Кит называл «домом», рэкет означал борьбу за наркоту с черными — а черные сражаются лучше белых, ибо, помимо других причин, они занимаются этим поголовно (среди них, так сказать, нет штатских). Рэкет действует через эскалацию, через превосходящую эскалацию: успех сопутствует тем, кто способен к экспонентному скачку, и тем, кто в силах постоянно повергать в смятение своей жестокостью. Киту потребовалось пережить несколько зубодробительных избиений и обнаружить у себя первые признаки привыкания к больничной стряпне — она ему начала было нравиться, — чтобы осознать наконец, что он не создан для рэкета. В очередной раз выздоравливая и проводя бóльшую часть времени в уличных кафе, которых на Голборн-роуд пруд пруди, Кит озадачился некоей загадкой. Почему это так выходит, что с черными парнями частенько подвисают белые девицы (причем всегда блондинки, всегда; вероятно, для достижения максимально возможного контраста), но вот белых парней с черными девицами нигде и не встретишь? Избивают ли черные парни белых, если те ходят с их девицами? Нет, или не слишком часто, хотя осторожность соблюдать следует — так, в его личном опыте длительные отношения с черными девицами случались крайне редко. Тогда почему же так происходит? Ответ явился ему во вспышке озарения. Черные парни избивают черных же девиц, которые гуляют с белыми! Ну конечно. Так намного проще. Он подивился этакой мудрости и извлек из нее урок — урок, который, в сердце своем, он воспринял гораздо раньше. Если хочешь насильничать, держись одних только баб. Держись тех, кто слаб. Кит бросил рэкет. Перевернул страницу и начал новую. Отказавшись от насильственных преступлений, Кит процветал и постепенно продвигался к самой вершине своей новой профессии: к преступлениям без насилия.

Кит стал работать кидалой, или жулио. Вон он стоит на углу улицы, с тремя или четырьмя своими коллегами-кидалами, они смеются и кашляют (они всегда кашляют), хлопают себя по плечам, чтобы согреться, и напоминают каких-то кошмарных птиц… В удачные дни он поднимался рано и долгие часы проводил за работой; он выходил в мир, в общество, намереваясь его кинуть. В аэропортах и на вокзалах Кит кидал народ своими «лимузиновыми услугами»; в рядах, вытянувшихся вдоль тротуаров на Оксфорд-стрит и Бишопгейт, он кидал народ своими поддельными духами и одеколонами (основными линиями были «Скандал» и «Ярость»); в задних комнатах лавок, сданных в краткосрочную аренду, он кидал народ непорнографичной порнографией… и повсюду на улицах он кидал народ с помощью перевернутой картонной коробки или молочной упаковочной клети и трех крапленых карт: «Найдите даму!» Частенько здесь, на улицах, — а время от времени и в остальных местах, — трудно было углядеть грань между насильственным преступлением и его маленьким ненасильственным братцем. Кит зарабатывал втрое больше, чем премьер-министр, но у него никогда не было денег: он ежедневно терял по целой куче в «Мекке» — букмекерской конторе, что на Портобелло-роуд. Ни разу не ушел оттуда с выигрышем. Ни единого. Порой он раздумывал об этом, когда, как это случалось ближе к полудню каждого второго четверга, стоял, облаченный в дубленку, склонив голову над страничкой о скачках, в очереди за пособием по безработице, чтобы затем опять поехать на Портобелло-роуд. Вот так жизнь Кита могла бы и пролететь поверх ускользающих лет… Никогда у него не было того, что требуется, чтобы стать убийцей; у него самого — не было. Ему нужна была жертва, та, чье предначертанье — быть убитой. Иностранцы, что толпились возле его коробки или молочной клети, — веснушчатые америкашки с зубами, как у собак, или япошки, пристально глазеющие сквозь свои непременные линзы, — так никогда и не могли найти даму. Но Кит — дело другое. Кит нашел ее.