Читать «Бруски. Книга I» онлайн - страница 81
Федор Иванович Панфёров
Сватья засмеялись. Переворот и тут хочет Маркел Быков-устраивать… Ну, башка!..
– Как же, – продолжал Маркел, – чай, она за человека идет.
– Ну, Степан, – матушка толкнула Огнева. – Чего же ты?
– Валяйте. Я вот… Да ведь у нас главный-то дедушка Вавил, вот он пускай, – Степан положил обе ладони на плечи Катаю.
– Ну, ладно, – вступил Катай. – Давайте счеты.
– Счеты-то не знай что скажут, – запротестовал Маркел. – Ты вот что: допрежь от невесты приданое какое?
Дедушка Катай некоторое время думал, потом посмотрел на Грушу, Степана. Груша встрепенулась, заговорила:
– Все ее будет!
– Не-ет, – загалдели сваты, – товар налицо.
– Это там мало ли что будет…
– А может, и не будет…
– Просите, просите, сватья!
– Ладно, – пошептавшись с Грушей, прервал галдеж Катай. – Зеркало.
– Принимай, – Маркел загнул на руке палец и стал серьезен, даже суров, словно продавал на базаре свою лошадь.
– Платьев пять, – продолжал Катай.
– Принимай, – и Маркел загнул другой палец.
– Ну, стол, шестерку стульев, одеялку сатинетову, постилку, наволочков две.
– Прибор серебряный, часы золотые, – вставил печник Куваев, и все расхохотались.
– Хорошо, – согласился Катай, – принимай, только с вас тыщу целковых.
– Чтоб перина пуховая! Чтоб… – и голос Куваева утонул в общем хохоте.
– А ты не каламбурь, – вступилась матушка. – Маркел! Дело-то такое, а они все смешки…
– Э-э-э-э-э, матушка, – тем же шутливым тоном ответил Маркел. – До нас, чай, у них дело сделано, нам смеяться осталось.
– Ну, а с вас-то? – начал Катай, когда смех замолк. – Занавески, – и щелкнул на счетах.
– Да зачем вам занавески? Экую привычку взяли, – загнусил Маркел.
– А вам стулья зачем?!
– Эх, меня чтой-то пот пробил. – Маркел стянул с себя шубу. – Действуйте, сватья, с нас ведь начинают… Хоть бы одну серебряную ложку с невесты.
– Есть одна кособокая, – смеясь, ответила Груша.
– Тулуп невесте, – сказала матушка.
– Принимай? – Маркел обвел своих глазами.
– По времени, – согласился Петька Кудеяров, раздувая ноздри. – Когда, значит, овчины найдутся. Воля такая Егора Степаныча.
– Пятьдесят целковых, – дедушка Катай щелкал на счетах, – гамаши с калошами, одежонку, вина ведро, самогону… – он посмотрел на Огнева, – четыре ведра.
– Эка выпалил! Это ты, пожалуй, счеты-то назад отдай. – Маркел покрутил головой и горестно вздохнул, как будто все это требовали из его кармана. – Они, счеты-то, не знай что скажут.
– Ну, а вы-то, вы-то? – Егор Куваев уперся руками в стол и налился упрямством. – Ваше слово?
Пошептались, переглянулись.
Маркел о чем-то переговорил со своими, поднялся:
– Ну, теперь слушайте мою тихтовку: тулуп принимай, по времени, стало быть, двадцать пять целковых принимай, ботинки с калошами принимай, занавески и все такое там принимай… за вином в Никольское надо ехать – далеко и дорого, а самогону сами наварите.
– Да где ему самому наварить – Степану?… Ему, чай, нельзя…
Заговорили все разом. Заговорили так, как будто спугнул кто-то кур в ночное время с нашеста. А в этом кудахтанье голос Маркела:
– Вы вот что… я ответ держу: чай, товарищ-то Ленин… Степан Харитонович, слушай-ка, а то забился… – чай, товарищ Ленин не велел обдирать, по-божески советовал. А ты, Степан Харитонович, подсчитай – на полтораста целковых тянешь… Мы на сотню соглашаемся… Торговались долго, упорно, до поту. Потом Маркел поднялся, направился к двери. За ним поднялись и другие.