Читать «Похитители красоты» онлайн - страница 115

Франческа обернула ко мне осунувшееся лицо и знаком пригласила сесть рядом с ней.

— Бенжамен, я ценю вашу лояльность в истории с Раймоном. Вы молодец, что предупредили нас.

Похоже, ее здорово выбило из колеи, если она заговорила со мной по-человечески, будто забыв, как глубоко меня всегда презирала. Я вдруг увидел то, что скрывалось за ее неизменно суровой миной: перепуганное существо, которое барахталось в волнах накатывающих лет и взывало о помощи. Она то и дело доставала из кармана пудреницу, быстро обмахивала пуховкой лицо и заплывшую жиром шею, точно хотела окутаться мучным облаком. Пудра, не удержавшись на коже, градом сыпалась на грудь.

— Он непростительно забылся. Но одну вещь вам следует знать.

Франческа закрыла глаза, тяжелые веки упали, как спущенные паруса. Губы у нее подрагивали, и казалось, будто большой приоткрытый рот постоянно бормочет, но не молитву, а брань в адрес всего света.

— Не он один дал слабину. Жером, может быть, рассказывал вам: у меня была бурная молодость, которую определяли две страсти — любовь и философская мысль. Когда я не тешилась в объятиях юношей — или девушек, это мне было все равно, — то читала труды философов. Я люблю их за то, что они сложны, я сказала бы даже, темны, за то, что приходится попотеть, чтобы постичь их: для меня это как сухой фитиль или бомбы замедленного действия. Тома мирно спят на пыльных полках библиотек, а мысль бродит в умах людей и рано или поздно подобно взрыву потрясает мир. Я прерывала любовные игры лишь затем, чтобы вернуться к чтению, и откладывала книгу только для того, чтобы продолжить сладострастные забавы.

В девятнадцать лет у меня была мечта: стать ангелом любви. Я хотела, чтобы тело мое принадлежало каждому, кто его захочет: это было что-то вроде долга, моего обязательства перед ними всеми. Меня коробила избирательность желания: почему одним все, а другим ничего? Нет уж, на пир Эроса пусть и изгои будут званы. В то время мне хотелось, чтобы вихрь удовольствий поглотил меня. Однако очень скоро старый, как мир, любовный акт наскучил мне своей простотой, а самые разнузданные сексуальные фантазии на поверку оказались однообразными, да и надуманными. Каким бы сильным ни было наслаждение, мне этого было мало, мало. И тогда я поняла, что для плоти есть границы — а для мысли нет. Жить плотью — значит смириться с рутиной, развивать мысль — преодолеть обыденность, подняться над жалким существованием. Только по привычке я продолжала вести прежнюю разгульную жизнь; тело мое возбуждалось все так же легко, но душа к этому больше не лежала. Чтобы сохранить свободу, я уже отвергла два предназначения женщины: брак и потомство. Оставалось отринуть третье — собственно секс. Мало-помалу я отдалялась от того мира, которым правит любовь, я повернулась к нему спиной, прежде чем он сам отторг меня. Я уходила со сцены, пусть без меня обольщают и обольщаются, этой горячки, этого безумия с меня довольно. Ведь когда я была хороша собой, я сама этого не знала, а когда поняла, от былой красоты осталось лишь воспоминание. Я еще держала себя в форме, но время брало свое. Молоденькие девчонки, чья единственная заслуга состояла в том, что они родились двадцатью годами позже, чем я, уводили мужчин у меня из-под носа, затмевали меня. Недолго мне оставалось покорять: хорошенького понемножку, побыла в сонме избранных, а теперь твое место в толпе обычных лиц. Молодость — привилегия преходящая, а платишь за нее всю оставшуюся жизнь.