Читать «Детство Лермонтова» онлайн - страница 28

Настроение у Марии Михайловны было такое хорошее, веселое, почерк легкий, молодой!

Задумавшись, она стала писать стихи Юрию Петровичу в том же альбоме, и тогда добрая кузина Мари вырвала из альбома первый листок, где было написано, что этот альбом принадлежит М. Столыпиной, и подарила его Марии Михайловне, которая с тех пор стала считать его своим и написала туда еще несколько стихотворений. Впрочем, Мария Михайловна купила себе еще альбом, куда также стала вписывать стихи собственного сочинения.

Дядя Аркадий Алексеевич, женатый на дочери адмирала Мордвинова, тоже часто приглашал к себе. Молодые бывали не только у дяди, но обедали у самого сановника.

Машеньку поразила богатейшая библиотека Мордвинова — она первый раз видела такое огромное собрание томов. Все четыре стены большого кабинета были заставлены книгами на разных языках.

Машенька восхищалась молча и робко, но Елизавета Алексеевна не удержалась и сказала:

— Ежели столько книг прочитать, не только ученым можно стать, но и вольнодумцем — так много здесь французских сочинителей. Верно, и Вольтер имеется?

Адмирал, посмеиваясь, ответил:

— Вольтер в моем кабинете — редкий и недолгий гость. Скажу вам как родственник, любезная Елизавета Алексеевна, с безбожником Вольтером и я поступаю, как безбожник: прочту его новую книгу да в камин ее, голубушку; нечего ей в моем кабинете место занимать, гостям глаза мозолить, чтобы не говорили, будто Мордвинов читает Вольтера… А еще спрошу, почему, любезнейшая, вы поинтересовались Вольтером? Уж не вольтерьянец ли ваш молодой зять?

— Помилуй бог! — в ужасе ответила Арсеньева. — Да я бы такого зятя к себе и на порог не пустила!

— Теперь многие молодые офицеры заражены вольнодумством… Впрочем, ваш зять более похож на Аполлона, нежели на Сократа, чем Машенька наша должна быть довольна!

Смущенный и взволнованный беседой запросто с таким видным лицом — членом Государственного совета, — Юрий Петрович промолчал, но, бросив мимолетный взгляд в зеркало, нашел, что Мордвинов недаром похвалил его наружность и что в Петербурге красота его гораздо более у места, чем в Тарханах.

Мария Михайловна в Петербурге бывала в доме композитора Титова, подружилась с его дочерью Татьяной и, осмелев, однажды согласилась петь. Она села за фортепьяно не чинясь, спокойствием и естественностью движений вызывая невольное одобрение. Она заиграла вступление. В тишине возник ее голос, глухой и глубокий, напоенный невыразимой нежностью и страстью.

Когда она кончила, все зааплодировали, прося повторения. Девицы замучили Машу объятиями, мужчины целовали ей руки.

Елизавета Алексеевна наслаждалась успехом дочери, гордилась ею и простодушно восхищалась, не скрывая своего счастья.

В такие минуты Мария Михайловна с удовлетворением смотрела в глаза своего мужа — он тоже ею восхищался и гордился, он был влюблен.