Читать «Детство Лермонтова» онлайн - страница 170

Очень интересовался Миша: каков же был собою Пугачев?

Рассказывал старик, что слышал от людей, которые его видели: борода у него богатая, кафтан парчовый, сапожки серебряные…

Миша терпеливо сидел с дедом, но ему захотелось пить, и он попросил воды.

— Кваску лучше, кваску! Сейчас, голубчик мой, с погреба принесу… Пойдем, Андрей, помоги!

Дед ушел вместе с Андреем Соколовым, а Миша в тишине деревенского зноя услыхал разговор, который его взволновал.

Надрывно и жалобно звучал со двора пьяный голос мужа Лукерьи, Ивана Васильевича, старавшегося почетче выговаривать слова:

— И где ж ты его оставила?

— А с дедом. Он ему про Пугачева сказывает. Ох, померла наша мамка не вовремя! Хозяйки-то дома нет, поди, уже восемь годов. — Дрожащий голос Лукерьи зазвучал заботливо и успокоительно. — Может, нанять кого?

Но муж заявил, что не желает чужой женщины в доме, раз есть своя жена.

— Ох, доколь же тебе цуцкать чужого, когда своих четверо?

Лукерья жалобно оправдывалась:

— Да я ж не своей волей ушла!.. А теперя он мне вроде своего стал. Очень ласковый, да вот беда — жидкий здоровьем, золотушный, горячки его одолели…

Подвыпивший Иван Васильевич разошелся:

— Ох, и тошно мне! Одно остается в жизни: нового Пугача ожидать, чтоб стать в ряды его войска!

Тем временем вернулся дед с кружкой кваса. Миша рассеянно выпил и велел позвать Андрея Соколова. Андрей тотчас же явился, а за ним и Лукерья с мужем, который с трудом стоял на ногах. Поглядев на мальчика, Иван Васильевич язвительно спросил:

— Здоров, Михаил Юрьич! По-прежнему с бабушкой воюешь?

— А ты, — хладнокровно сказал мальчик, — тоже воевать задумал? В ряды пугачевских войск стать желаешь? А почему не мечтаешь стать Пугачевым?

Хмель соскочил с могучего крестьянина, и он ответил быстро:

— Не всякому, ваша милость, положено быть Пугачевым. Талан определен от бога на то, ваша милость…

Разговаривая с мальчиком, муж Лукерьи спохватился, что отвечает ему не как мальчику, а как взрослому.

— А я бы мог стать Пугачевым, если бы захотел, — сурово обрезал его Миша и приказал: — Андрей, вези меня домой!

Повернувшись к Ивану, мальчик сказал четко и убедительно:

— Трех дней не пройдет, как Лукерьюшка вернется в твою избу и с семьей доживать свой век будет. Жаль мне ее тебе отдавать, но отдам, потому что дети твои растут как сироты. Прощай!

Андрей с помощью побледневшей Лукерьи осторожно скатил с крыльца сидейку, застегнул дорожный фартук от пыли. Лукерья засеменила рядом с катящимися колесами, а Иван, перебирая шапку в руках, долго смотрел им вслед и смущенно бормотал:

— Прощенья просим, ваша милость…

Когда Миша вернулся домой, бабушка забеспокоилась, почему он озабочен. Он ответил, что ему надоела женская прислуга, что он уже достаточно вырос и не хочет иметь нянь. Пусть останется по-прежнему Христина, а всех нянек — вон! Есть у него дядька Андрей — и хватит, а то четыре няни за ним одним ухаживают!