Читать «Рабыня Вавилона» онлайн - страница 96

Глава 23. ОЖИДАНИЕ

В сопровождении нескольких рабов Адапа шел по одной из центральных улиц. Позади остался большой базар, где от давки и разноголосого крика он едва не сошел с ума. Адапа устал, очень устал. Уже больше суток без перерыва он прокручивал в голове минуты последней встречи с Ламассатум. Он был бессилен остановить водоворот сознания, губивший его, ничего уже не мог.

Он ходил по базару как во сне. Торговцы при виде молодого господина оживлялись необычайно, наперебой расхваливая свой товар. На все предложения он отвечал лишь:

— Годится, — и раб-казначей принимался торговаться с купцом.

Адапа покупал подарки невесте, думая о Ламассатум. Переливы дорогих тканей, блеск драгоценностей возбуждали его больной мозг, терзали душу. Бледный, в испарине, он покинул торговые ряды. Едва оказавшись на чуть более спокойной улице, он пошел быстрым шагом, так, что его люди, нагруженные покупками, едва за ним поспевали. Раб, ведавший деньгами, пытался его остановить, Адапа раздраженно отмахивался, но вскоре и сам сообразил, что идет не в ту сторону. Тогда он приказал невольникам отправляться домой и передать отцу, что будет позже.

Уже миновал полдень, тени осторожно карабкались по стенам, пахло свежим хлебом, где-то плакал младенец, и пела девушка. Были и другие звуки, сливающиеся в обычный городской шум, но Адапа уже не обращал на них внимания, прислушиваясь только к этим двум голосам, хрустальным призракам, которые ухитрились проникнуть в его воспаленный воображением мозг, а больше и не было ничего.

Заложив руки за спину, Адапа шел теперь неторопливо по той стороне улицы, где неширокой полосой лежала тень. Все было как всегда, и именно это его и удивляло. Расставание с Ламассатум стало маленькой смертью. И что же? Он — почти мертвец, а мир не переменился ни капли. Так же было и тогда, когда умерла мама. Он тогда окоченел, сердце превратилось в комок глины, ему тяжело было смотреть на других людей — во всем чудилась фальшь. Кажется, с тех пор он так до конца и не пришел в себя, какая-то часть его все время мерзла. А Ламассатум он любил другой любовью, но корни ее крылись в том, что она так похожа на Нупту.

Адапа сворачивал то на одну, то на другую улицу, и они, прямые и длинные, как копья, все двигались куда-то, и он шел вдоль домов, до краев наполненных жизнью, о которой он никогда не узнает. Все это вписывалось в его теперешнее ощущение бытия — эти высокие тротуары, косые тени, словно мехом отороченные коричневой плесенью у фундаментов, стоны чужой арфы.

В отдалении юноша заметил группу людей, которая пребывала в движении и возрастала. Он ускорил шаг, и монотонный стон, который он слышал, оформился в молитвы и причитания плакальщиц; рее можно было различить отдельные слова. Жрецы, приглашенные в дом, исполняли траурную музыку и подготавливали церемонию погребения.

Адапа перешел на другую сторону улицы и остановился, наблюдая со стороны. Двери дома были распахнуты настежь, виднелась часть дворика с подстриженными кустами роз; кирпичи, устилавшие дорожку, большей частью были разбиты, сквозь трещины лезла зеленая травка. Люди толпились на тротуаре, не смея войти в дом, ожидая на улице выхода печальной процессии.