Читать «Осажденный Севастополь» онлайн - страница 23

Корабль "Три святителя", на котором находился Лихачев, был одним из ветеранов Черноморского флота. Это был огромный стодвадцатипушечный линейный корабль, котором у давно уже пора отправляться в док на починку, а то и совсем на покой. С самого начала бури вице-адмирал Корнилов, как видно, стал беспокоиться об участи "старика": с адмиральского корабля "Великий князь Константин" постоянно спрашивали сигналами командира "Трех святителей": все ли благополучно?

В полночь на эскадру налетел яростный шквал. Корабль "Три святителя" заскрипел, как старая сосна. Молодые матросы едва удерживались на ногах. Один матросик, потрусливее других, уцепившись за мачту, стал сам над собою причитывать. Проходивший мимо боцман, шатаясь от качки как пьяный, не выдержал и дал робкому матросу здоровенную затрещину, прибавив в виде поучения:

— Чего воешь, окаянный? Душу всю надорвал! Я те еще не так звездану!

К трем часам началась сильная гроза. Рев ветра и раскаты грома сливались с шумом и плеском волн, обдававших пеною всю палубу. Молния на мгновение освещала мачты кораблей, темное, почти черное, волнующееся море и седые гребни огромных волн. Громадные трехдечные суда раскачивало, как детские колыбельки, и они прыгали по волнам, то поднимаясь, то погружаясь в морскую пучину. Молодые матросы крестились и ожидали своего последнего часа, старики хмурились. Командных слов почти нельзя было расслышать, но матросы отлично знали свое дело, убирали паруса, возились с орудиями и чего не слышали, то угадывали.

К рассвету ветер стал стихать, позже совсем прояснилось. Матросы повеселели, когда выглянувшее солнышко пригрело их. Послышались разговоры, прибаутки, смех.

На баке корабля "Три святителя" собралась толпа матросов покурить. Бак, то есть передняя часть судна, заменял у матросов клуб и курительную комнату. Матросы курили подле кадки с водою из своих коротеньких трубочек, весьма метко именуемых носогрейками, и, мало стесняясь присутствием младших офицеров, вели различные беседы. Вот и вчерашний трус — молодой матрос Семенов, парень лет двадцати, горбоносый, с маленькими серыми глазками. Он тщедушен, хил, и многие офицеры удивлялись, как он попал в морскую службу. Рядом с ним, расставив свои короткие, толстые ноги, стоит Прокофьич, старый матрос, крепкий, коренастый, с неуклюжею, но цепкою походкой.

Лицо его так обветрено бурями, что цветом своим напоминает лица краснокожих, а руки всегда черны от смолы.

Прокофьич — тип матроса старых времен. У него в Севастополе, в Корабельной слободе, старуха жена и трое детей, но он, кажется, не знает другой родины, кроме своего старого корабля.

Прокофьичу все сходит с рук: им дорожат за необычайную отвагу и сметливость, обнаруживаемую им на море. Не водись за ним некоторых грешков, он давно был бы боцманом. Есть у Прокофьича одна характерная особенность: он терпеть не может пароходов. Проведя почти всю жизнь на парусных судах разных наименований, он никак не может смириться с применением паровой силы.