Читать «Игра теней» онлайн - страница 273

…Сельский клуб заиндевел инеем… Сцена, два десятка стульев… Давний еще портрет Брежнева – гладкого, чернобрового, с двумя только звездами на пиджаке… Рядом – плакат: рабочий, космонавт и колхозница… Лица – одинаковые, пустые глаза смотрят сквозь тебя… «Идеи Ленина – живут и побеждают…» Над плакатом – призыв на кумаче: «Все на выборы!» Чуть ниже – под портретом «железному Феликсу» вбита намертво, «сотками», металлическая табличка, озаглавленная: «Памятка руководителю». Третий пункт «памятки» призывает не вести по телефону секретных переговоров… Да тут телефона отродясь не было! Село Георгиевское – в двенадцати верстах от Велереченска, да не по трассе… И осталось тут доживать двадцать семь стариков и старух… Когда-то богатое, многолюдное – Два храма, два прихода, две тыщи душ населения… Сами дорогу в город камнем мостили, чтоб товары возить… В восемнадцатом священников расстреляли «за контрреволюционную агитацию», храмы – порушили; создали первую в губернии образцово-показательную коммуну «Красный конь»…

* * *

«…И вышел другой конь, рыжий; и сидящему на нем Дано взять мир с земли, и чтобы убивали друг друга; и Дан ему большой меч…»

Откровение Святого Иоанна Богослова, 6:4.

– Федотыч, черт старый, никак заморозить нас решил, в праздничек?

– Дак дрова разгораться не хочут!

– «Не хочу-у-ут»… Потому как руки под бутылку заточены, вот и не хочут…

Из дому приволок бы дров, сухих… И грязища, как в хлеву, право слово… – На стол накинута малиновая плюшевая скатерть, сверху – затянутая красным урна.

* * *

Клуб наполняется людьми – старушки покрыты по-праздничному, в белых платочках под теплыми верхни-ми… Степенно входят, просовывают бумажку-бюллетень! в урну, рассаживаются на стулья у стены…

Дедов – всего трое; тот, что на деревянной ноге, – е гармоникой…

Телогрейка расстегнута, из-под нее – на пиджаке орден Славы и две серебряные медали…

– Не то, что при Сталине, а все ж хорошо – дрож-жец вот привезли, колбаски…

Возвращается тетка, что отлучалась «неходячих голосовать».

– Как тут живут – не знаю. Агафениха, бабке девяносто шестой, с печи года четыре не слезает: хорошо – соседки помогают… А соседки те – тоже «молодухи»: одной – семьдесят три, другой – под восемьдесят… Бабка Феня… Говорю: возьмите, бабки, лимонаду, полакомитесь… А они: ты б, милая, лучше б булки белой привезла, мяконькой… Четыре года булки белой не едали, с тех выборов…

Тогда возили… А от ситра – только живот пучит… Ладно, проголосовали, крепка Советска власть… Поехали… Да, бабка Феня та – все сына ждет с войны… Это ж сколько лет, а?..

– С какой войны?

– Говорю же – с войны!

…Старушка сидит у тусклого оконца… Шепчет… Полумрак в комнате рассеивается едва-едва лампадкой перед темными образами…

«На море, на Окияне, на острове Буяне, под дубом высоким сидит добрый молодец… А на дубе том – ворон чернай… А разбей ворон медный дом, а заклюй змея огненнаго, а достань семипудовый ключ… Отомкну тем ключом княжий терем Володимиров, достану сбрую богатырскую, богатырей новогородских, соратников молодеческих… Во той сбруе не убьют раба Божьего ни пищали, ни стрелы, ни бойцы, ни борцы, ни погань вражья, ни рать черная… А как встанет он рано-ранехонько, да утренней зарею, да умоется водою студеною, да схоронится за стеною каменною, Кремлевскою… Ты, стена Кремлевская! Бей врагов-супостатов, дужих недругов, злых насильников, а был бы раб Божий за нею цел и невредим… А как ляжет он вечерней зарей во стану ратном, а в стану том могучи богатыри из дальних стран, из родов княжьих, со ратной Русской земли… Вы, богатыри могучи, перебейте ворогов, а был бы раб Божий цел и невредим… От топоров, от бердышей, от пик, от пищалей, от стрел каленых, от бойцов, от борцов, от поединщиков, от вражьей силы, от черной рати… Заговариваю я свой заговор матерним заповеданием; а быть ему во всем, как указано, во веки нерушимо. Рать могуча, мое сердце ретиво, мой заговор – всему перемога… Замыкаю слова свои замками, ключи бросаю под бел-горюч камень Алатырь…»