Читать «Прости меня...Фантастическая поэма» онлайн - страница 12

Он подошел незаметно, сбоку. И, прежде чем я понял, кто стоит рядом, спросил так, что я вздрогнул:

— Неужели умерла?

Я молчал, не сразу понимая. Холодная стынь пошла к сердцу. Он внимательно, спокойно смотрел то на меня, то на моего случайного знакомого, который стоял поодаль за ним.

— Так в чем же дело? — спросили меня тихим, скорбным, хорошо поставленным голосом. — Она умирает?

И тут он, кажется, смутился.

— Я, право, не знаю, что привело вас ко мне. Мы так условились… меня позовут, если… если… Вы очень похожи на вашу матушку,

Я молчал.

Он бросил водителю в черном автомобиле:

— Федор Иваныч, мы едем.

Пожилой водитель включил мотор, не спеша, солидно вышел, открыл заднюю дверь машины, с белыми шторками на стекле.

Ректор пошел к нему. Я загородил дорогу.

— Позвольте мне подвезти. Я должен поговорить с вами. Пожалуйста, — попросил я.

— Хорошо, — кивнул он. — Федор Иваныч, вы поедете за мной следом.

Наша кавалькада плавно двинулась от собора вниз. Долго за нами гудел торжественный зов колоколен, криком кричал неуемный плач воронья.

— Прошу меня простить. Я не хотел вас обидеть, — проникновенно сказал он. — Я знаю, кто вы. Я слышал о вас премного. Ваша матушка говорила мне.

Я молчал. На изгибе дороги плыла навстречу маленькая щербатая колоколенка над затерянным среди бесконечных полей кладбищем. Блеклые, как стога сена, поникшие вязы падали в зеленый вечерний пруд.

За темной колоколенкой будет на изломе шоссе бугристый проселок. Он уводит в поля, к почти незаметному лесу на кромке видимой глазу равнины, дальше, дальше, мимо других таких же открытых настежь полей, уводит к новой далекой кромке, туда, наверное, где прижалась к ней видимая только мне в эту минуту небольшая деревня. Видимая только мне.

В прошлом году я привез маму в деревню, где прошли когда-то ее детские годы. «В последний раз», — тихо сказала мама, и я поспешил успокоить ее: «Ну, что ты. Мы приедем опять. И каждое лето будем…»

В прошлом году. Но почему я вижу теперь, как она шла тогда по деревне, как пожилая, плачущая подруга ее гладила мамины плечи, смотрела на меня и говорила: «Ну, вот, Настенька, и ты в люди вышла. На своей машине в дом приехала…»

В прошлом году. Но почему я слышу теперь, как мама сказала, проводив глазами колоколенку с темным деревенским погостом: «Похорони меня тут, сынок. Все как-нибудь зайдешь проведать… — она так и сказала. — И работа твоя рядом. В городе не хорони. Затеряется моя могила. Все некогда, все дела у тебя, родной…»

— Мы как врачи. Не обижайтесь, ради бога. Судите сами…

Я молча кивнул, не зная, что ответить ему. Невзрачная, словно прибитая к земле колоколенка, печальная вокруг нее, блеклая синева, щемящая, как наваждение, плавная равнина.

Да неужели так будет? Неужели когда-нибудь я приеду к нему, как сегодня, постучусь, и выйдет он, как вышел только что, буднично, деловито и спросит буднично и деловито… Неужели так будет? И я приеду? Я должен. А я не хочу!.. И что меня дернуло обратиться к нему? Но ведь я не мог иначе. Просить маму? Лишний раз напомнить ей про все это черное, колокольное? Может быть, она где-то в глубине души своей боится его? Может быть, это я боюсь…