Читать «Прости меня...Фантастическая поэма» онлайн - страница 11
Юрий Михайлович Дружков
Под колесами громыхнул мостик. Пешеход в рясе машинально посмотрел в мою сторону. Закрестились бабки в темных одеждах. Я резко затормозил. Мой рыжий пес кувырнулся, как подстреленный.
— Батюшка! — закричал я вдруг. — Садитесь, подвезу!
Поп остановился.
— Подвезу, пожалуйста…
— Вы, однако, добрый, хороший человек, — молвил он, протискиваясь в машину, — добрый человек.
Мы поднимались в этот маленький, такой несовременный город, мимо двухэтажных домов, зеленых ларьков и розовых стен к синим от золота куполам, к черным от воронья березам.
Я не думал, что попаду сюда, в пряничный, в золотой фольге, в синих обертках, вылепленный город, именно теперь. Да, у меня было желание, но мне казалось это необязательным, отложенным на «когда-нибудь». И если бы не асфальтовые катки, перекрывшие бетонку, заставившие меня поехать кружным путем, если бы не этот поп, кто знает, пришел бы я сюда или нет.
У главных ворот я вышел вместе с ним. В гудящий колокольный звон проник отчаянный осенний крик ворон. Я сказал, тронув его за широкий черный рукав:
— Мама у меня, знаете, верующая.
— Похвально, — кивнул он, — похвально.
— Помогите мне.
— Чем я должен вам помочь?
— Вы знакомы с ректором академии?
— Да, я знаком, — ответил он. — Это необыкновенной глубины, мудрый, достойный человек.
— Мне во что бы то ни стало надо с ним поговорить.
— Мирянам попасть к нему чрезвычайно сложно и трудноисполнимо. Вряд ли получится.
— Ну постарайтесь, — я машинально сложил просительно руки. — Постарайтесь, пожалуйста.
— Не в моих силах требовать аудиенции для вас.
— Тогда передайте всего два слова…
— Кому вы хотите передать? Его преосвященству?
— Да, ему…
От любопытства или, может быть, удивления этот белесый моложавый человек в рясе даже остановился. Но мы загородили узкую дорожку из каменных плиток, и нас толкали. Правда, почему-то норовили толкнуть одного меня. Ряса была неприкосновенна.
— Какие слова я должен передать?
— Пожалуйста, всего два слова: «Настенька прислала».
— Как вы сказали? — он удивился пуще прежнего.
— Настенька просит.
— Ну хорошо. Я попытаюсь, — он задумчиво потер, обхватив
тонкими пальцами великолепно выбритый, надушенный подбородок.
— Прощайте, — поклонился он и пошел по каменной тропинке за угол к могучим каменным воротам.
Я ждал.
Как это будет? Позовут ли меня? Придет ли за мной какой-нибудь нарочный? Или никто не явится, и мне придется уехать восвояси?
В длинном черном автомобиле пожилой водитель, равнодушный ко всему, зевал. Крикливые стаи птиц носились над куполами, роняя серый пух на темные группы людей, на каменные плиты, на жалостных в серых своих дорожных одеяниях женщин — молодых, не молодых, — брошенных как будто на эти плиты женщин.
Там, в глубине, расплывчатой, как марево, медленно кружились огоньки свечей, на улицу шел от них ровный, спокойный гул.
По садовой дорожке, за металлической оградой, у самых стен, пряничных стен академии, прогуливались какие-то люди в болоньях. Крепкие, молодые, сильные. Двое были в темных очках. Они что-то весело рассказывали остальным…