Читать «Уругуру» онлайн - страница 123

Али Абу аль-Зийани, библиотекарь. Дом возле мечети Джингарей-Бер.

Юсуф Макале, переписчик книг. Живет в Музее литературы.

Абд-аль-Кебир, купец. Дом напротив старой почты, квартал Санкорэ.

Ибн-Мухаммед, купец. Стоянка в деревне Агуни, к северу от города.

О каждом из них имелись дополнительные, но скудные сведения, полученные в посольстве Франции, но далеко не исчерпывающие нашего любопытства. К примеру, мы знали, сколько детей у аль-Зийани, хотя нам это было совершенно ни к чему, но не имели никакого понятия о том, где искать в Тимбукту старую почту.

– Чувствую, проблема может возникнуть вот с этим человеком, – я указал пальцем на последнее место в списке, – Ибн-Мухаммед. Малик рассказывал мне про него. Купец, живет в палатке в пустыне. Полгода проводит в Сахаре, возит соль из Тауденни в Тимбукту, обратно поставляет сезонных рабочих на соляные разработки. Восемь верблюдов, одиннадцать детей, четыре раба. Где нам его искать?

– Да, этот парень наверняка гнездится в каком-нибудь шалаше, вместе с верблюдами и рабами.

– Я вообще-то был уверен, что рабство отменили.

– Только не здесь, – мотнула головой Амани, и в ее сверкнувших гневом глазах я увидел нечто вроде генетической ярости. – Туареги до сих пор активно пользуются невежеством местных жителей. Знаете, мы в Африке сильно зависим от своего племени, а племя – от стародавних предрассудков. Вот догоны верят в змея-прародителя, а племя белла – в то, что они существуют для служения туарегам. Их предки были порабощены несколько веков назад, и каждому ребенку белла годами вбивают в голову, что он будет служить той же семье кочевников, какой служили его родители и деды.

– А где же законы свободолюбивой республики Мали?

– Здесь они не работают, вот увидите. У туарегов свои законы. Ладно, пойдем в город. Надеюсь, вы уже удовлетворили свой желудок этим кошмарным количеством баранины? И прекратите есть хотя бы на короткое время!

– Не надейтесь, – ответил я, поднимаясь из-за стола...

Туареги всегда очень высокомерно относились к другим народам. Они называют себя потомками властной и могущественной царицы Сахары, которой рабски служили остальные племена Африки. Как и любые другие кочевники, они считают достойными мужскими занятиями лишь войну и торговлю, в то время как земледелие и ремесло традиционно считаются здесь уделом слабых, подвластных народов.

Среди туарегов уже многие столетия живет несколько таких племен: они настолько свыклись со своим положением невольников, что рабство стало фактически добровольным. Это чернокожий народ кузнецов, который потерял вместе со свободой даже свое имя. Его мужчины считаются лучшими во всей Африке изготовителями оружия из белой сахарской стали. Кузнецов ценят как специалистов, но они не знают свободы и от рассвета до заката работают на воинов-туарегов.

Это и загадочное племя сахарских евреев, которые до наших дней донесли свое имя, но забыли и язык, и обычаи своих знаменитых предков. В небольших селениях, отделенных от стоянок туарегов, евреи занимаются самыми разными ремеслами, секреты которых нередко передаются только по женской линии и уж точно никогда – людям из других племен.