Читать «Трагедия России. Цареубийство 1 марта 1881 г.» онлайн - страница 253

И вдруг известие: Засулич стреляла в Трепова. Разыскал Коленкину. Волнуясь, она сообщила мне, что они бросили жребий, жребий пал на Веру. Когда Засулич пошла к Трепову, она, Коленкина, направилась на квартиру Желиховского, обвинителя по процессу 193-х, чтобы застрелить его. Прокурора дома не было, в переднюю вышла жена, дети и с большой тревогой смотрели на нее. Она повернулась и ушла.

Через некоторое время пришел к брату [В.И.] Жуковский, отказавшийся от обвинения Засулич, и передал, как слух, что полиция напала на след соучастницы Засулич, проживающей где-то на Литейной, около Окружного суда. Брат немедленно сообщил мне. Адрес был весьма точный. Я поехал к Коленкиной, с которой в это время жил и Чубаров. Было 10 час. вечера. Коленкина не соглашалась покинуть квартиру. Чубаров с задумчивым видом расхаживал по комнате. Коленкина убеждала меня, чтобы и я остался с ними, что мы вместе окажем вооруженное сопротивление, что это теперь лучший способ пропаганды. Было поздно, вот-вот могли нагрянуть жандармы, я простился и ушел. Как это ни странно, но слух оказался вздорным».

Нужно обладать тупостью истинного революционера, чтобы расценить последний эпизод, как вздорный слух!

Источник этого «слуха» был более чем солидный, сведения, содержащиеся в нем, весьма точны, адрес, по которому их передали — совершенно очевиден, а вот кто и почему остановил намечавшийся арест и намечался ли он вообще — это действительно оказалось революционерам совершенно непонятным; не понято это до сих пор и историками.

Между тем все последующее совершенно обнажило весь обширнейший круг лиц, замешанных в этой таинственной истории.

О процессе над Верой Засулич написано множество книг и исследований — даже перечислить их довольно трудно; тем более нет смысла пересказывать содержание.

Несомненно, что дело развивалось бы достаточно стандартным образом, если бы Трепов был убит. Убийство тогда было бы неизбежно расценено как сугубо политическое — об этом бы постаралась раструбить легальная либеральная и нелегальная революционная пресса, да и реакционно-консервативная постаралась бы обрушиться на революционерку, как это и произошло в действительности после суда над ней.

Судьба самой Веры Засулич никого и никогда всерьез и не интересовала — это и было первопричиной ее душевного состояния, приведшего к террористическому акту. Выстрел в Трепова был взрывом отчаяния, актом мести обществу за сломанную и бессмысленно сгубленную ее собственную молодую жизнь. Конечно, Трепов был одной из самых подходящих кандидатур на роль искупительной жертвы. Но, разумеется, такой самосуд по любым мотивам никак не мог оправдываться никаким правосудием.

Как именно ее наказали бы — это тоже тогда никого не могло волновать. Главным бы оказалось то, что Трепов убран окончательно и бесповоротно, а все его недоброжелатели могли обоснованно торжествовать: он получил бы именно то, что ему и причиталось!

Но не то случилось 24 января: Трепов остался жив, в полном всевластии, и даже приобрел ореол мученика за правое дело. Трепов стал еще сильнее и опаснее (по принципу: услужливый дурак опаснее врага!), чем раньше. Словом, для его недоброжелателей дело повернулось еще хуже, чем было до покушения.