Читать «Мифы и правда о восстании декабристов» онлайн - страница 230
Владимир Андреевич Брюханов
Менее всего в стороннем отношении можно было обвинить большевиков. Их главенствующая роль в революционном движении была признана охранкой: еще 12 января 1917 года был арестован почти весь состав их Петербургского комитета (старое название сохранялось из антипатриотических соображений!) — девятый по счету за время с начала войны.
Новый, десятый по счету, должен был быть разгромлен в ночь с 25 на 26 февраля — и трое из десяти его членов действительно были арестованы. Остальные же, вовремя предупрежденные об аресте, скрылись, но в такое глубокое подполье, что утратили всякую связь со своими единомышленниками.
По всей столице бушевали митинги, однако никто из известных политиков никогда не посмел заявить позже, что хотя бы раз выступил там. Все происходившее было чисто стихийным массовым явлением: православным людям не хватило черного хлеба!
Вечером 26 февраля собралось межпартийное нелегальное совещание руководителей основных революционных партий. Присутствовали А.Ф. Керенский, лидер «межрайонцев» будущий большевик и руководитель «Красной гвардии» К.К. Юренев и другие. Собравшиеся согласились с мнением Юренева, что происходящие события по существу закончились, и в последующие дни следует ожидать прекращения бесцельных демонстраций и забастовок.
Такое же мнение замечалось и непосредственно у рабочей публики: подставлять себя под пули хотелось все меньше и меньше, а дефицит хлеба, очевидно, не мог долго продолжаться — и действительно, в последующие недели и месяцы с хлебом в столице было все в порядке!
Неизвестно, как бы развивались дальнейшие события. Возможно, с утра 27 февраля никаких волнений не было бы и вовсе, но свое веское слово решил сказать Тимофей Иванович Кирпичников.
В полночь с 26 на 27 февраля 1917 года учебная команда Волынского полка вернулась в казарму — после тяжелого дня, когда солдаты были свидетелями многочисленных убийств, но сами, по инициативе Кирпичникова, всячески уклонялись от стрельбы по безоружным людям. В эту ночь Кирпичников — один единственный человек во всей столице — решил взять на себя ответственность за происходящие события.
В эмиграции позднее распускались слухи о думских депутатах, разъезжавших в ночь на 27-е по казармам с агитационными целями. Беспомощная ложь: кто бы их впустил к спящим солдатам и как бы они могли на них подействовать? Гипнозом, что ли? Но серьезные специалисты, говорят, могут проделывать такое, даже и не заходя в казармы — с большого расстояния! Февральская революция, очевидно, первый удачный опыт подобного воздействия!
Вот как не о мистических, а вполне реальных событиях рассказывал Кирпичников впоследствии:
«
