Читать ««Из пламя и света»» онлайн - страница 2
Магдалина Ивановна Сизова
— Фамилия матери жены моей. Жена моя — урожденная Арсеньева. Мать ее — Елизавета Алексеевна… Впрочем, вот: разрешите вас представить…
В открытую дверь гостиной быстро входила высокая пожилая женщина. Манеры ее были решительны и свободны, губы строго сжаты. Уверенным жестом приглашая доктора войти, она проговорила вполголоса:
— Пожалуйте, доктор, мы уже давно вас ждем.
— Как чувствует себя больная?
— Плохо, — ответила она. — Наш постоянный доктор и его помощница в тревоге. Но мы надеемся на вас.
Она пропустила его вперед и плотно закрыла двери.
Молодой человек остался один. Он подошел к двери и прислушался. Оттуда, из большой полутемной комнаты, доносились тихие стоны.
Тогда он подошел к дивану и зарылся головой в подушку.
Юрий Петрович не видел, как мимо него ходили взволнованные люди, пробегали дворовые девушки, проносили откуда-то воду, лекарства и нашатырный спирт. Он лежал ничком на диване, стараясь ничего не видеть и не слышать.
Он не помнил, сколько прошло времени до той минуты, когда полная рука доктора легла на его плечо и неторопливый голос произнес:
— Ну-с, господин Лермонтов, спешу вас поздравить: у вас теперь сын, государь мой.
Молодой отец вскочил в волнении на ноги.
— Сын! — повторил он тихо. — Неужели у меня в самом деле сын?!
— В самом деле, — улыбнулся доктор.
— И она… здорова? Слава богу! Ах, слава богу! Я хочу пойти к ней! Можно мне к ней?.. И… к нему?
— Пока еще нет, — сказала решительно теща.
— Подождите немного, совсем немного, — успокоил его доктор, дотрагиваясь до его руки. — Ваша супруга только что пришла в себя после… небольшого обморока, и свидание с вами может ее взволновать.
* * *
Когда перед Юрием Петровичем открыли, наконец, дверь полутемной комнаты, он вздрогнул и стал машинально приглаживать рукой волосы. Потом быстро перекрестился мелким крестом, на цыпочках переступил порог — и остановился.
Канделябр с зажженными свечами стоял у изголовья широкой кровати. Темные волосы разбросались по подушке вокруг юного женского лица, такого бледного, что Юрий Петрович испугался его синеватой белизны.
Тонкая рука его жены лежала рядом с маленькой темной головкой сына, выделявшейся на белых кружевах подушки.
Юрий Петрович наклонился и с умилением поцеловал руку жены и крошечную ручку сына.
— Мари, — сказал он тихо, — дорогая, как вы чувствуете себя?
Глаза его юной, девятнадцатилетней жены, окруженные глубокой тенью, обратились на него, тихо сияя.
— Не будите его! — сказала она шепотом. — Он спит. У него глаза такие же, как у меня, — добавила она, слабо улыбаясь.
— Мари, мы назовем его Петром, — сказал отец. У нас в роду всегда чередовались Юрии и Петры.
— А мне думается, — ответила за дочь Елизавета Алексеевна, — лучше назвать его Михаилом.
— Но почему же?
— Потому, что это имя красивее, чем Петр, и потому, что так звали отца Машеньки.
Но тут ребенок зашевелился и закричал тонким голоском, точно протестуя против этого спора бабушки с отцом, несогласия которых начались с первых же часов его жизни.