Читать «Полдень, XXI век. Журнал Бориса Стругацкого. 2010. № 4» онлайн - страница 42

Тогда я снова перессорился со всеми шагающими, а те, кто были на колесах, поддержали меня. Туманы все так же невозмутимо ползли по своим невидимым трассам, и звезды летели по своим невидимым шоссе — как только эти небожители находят маршруты, как воспринимают небесные дороги, которых не видим мы? Вот это я понимаю, вот это навигация — и солнце всегда находит дорогу в небесах, а ведь там как будто и шоссе нет. Туманы… обрыв казался мне еще круче, бездна — еще глубже, еще непонятнее. Шагающий экскаватор лежал на боку, положив ковш на свои записи: его прожектора были плотно закрыты какими-то шторками — странное приспособление, мне непонятное. Лежал… ну что же, лежи в отключке, если тебе так надо, перезаряжай свои батареи, или обрабатывай данные, или что ты там делаешь, лежа по восемь часов подряд…

Я хотел оставить его, но тут что-то произошло: конечно, я кое-что слышу, и теперь я слышал, что мотор в Универсальном не стучит. Вот и хорошо, перестал барахлить, тебе эта встряска в пропасти пошла на пользу. Барахлить… а откуда я знаю, что он барахлит, может, это механизм такой, который должен стучать, пока работает? Может… может… А вентиляция-то у него тоже заглохла, чего никогда еще не было, и вот еще что: снег падает на корпус и не тает, вон его сколько уже намело. Значит, двигатель был разряжен полностью, и странно, что этот ходун с системой автозаправки не зарядил себя. А я ведь не знаю, как его заряжать, и никто из нас не сможет этого сделать. И до чего же страшно спускаться в пропасть, скользить по песку, видя, что перед тобой — пустота. Ничтожный шанс дойти до обрыва, выбраться обратно — и этот шанс принадлежал мне. Я подхватил машину — один раз прикоснулся к ней, жесткой и твердой — выволок с обрыва, положил на землю, боясь повредить микросхемы, которых там было великое множество.

— Ну что же, пойдем к нам! — Ухо выскочил из-за холма, будто собирался нападать. — Рукоят построил стену, любо-дорого посмотреть, побольше Китайской будет!

— Ты вот на это посмотри, — я указал на машину, лежащую на земле, — он разрядился, начисто разрядился, а как его подключить, я не знаю.

— Подключить? — Ухо остановился, направил свое большое ухо на странный механизм. — Вот оно как выехало. Ты его уже не подключишь, он… он все уже. Это невосстановимая система. Как Глаз, погибший в низинке. Я и не думал, что эта машина тоже послана сюда, чтобы познать и умереть.

— Умереть? — я не верил ему, не хотел верить. — Откуда ты знаешь? Ты что, открывал его мотор, рылся в микросхемах? Я даже не знаю, как его открыть.

— А я знаю, я видел… я раньше работал там, где было много таких машин, больше, чем нас тут. Их… их уже невозможно починить, если они сломаются. Я видел, как два таких вездеходика упали с большой скалы и разбились, смазка у них внутри была какая-то странная, с красителем… красным, а потом эта гадость вытекает из них, становится бурой. Их даже в переплавку пускать не стали, просто закопали в землю. Как радиоактивные отходы. Ты лучше вот о чем подумай. Ты… записи его взял? Ведь это же самое главное, то, ради чего он умер. Око! Хорош любоваться башнями!