Читать «Поумнел» онлайн - страница 37
Петр Дмитриевич Боборыкин
Муж перед отъездом был к ней особенно внимателен, с каким-то новым оттенком уклончивой снисходительности, точно он хочет показать ей, что считает ее достойною сожаления истеричною женщиной, с которою он не может уже ставить себя на одну доску.
Вот и Петербург. Поезд замедлил ход, вошел под навес… В вагон ворвались несколько артельщиков.
На платформе ее обняла кузина.
— Жени!.. Милая!..
Жени, в бархатной шубке, с накладкой завитых волос, в открытой шляпе; на вид еще очень молодая, с запахом пудры. Но, обнимая ее, Антонина Сергеевна не чувствовала своей прежней кузины.
Сережа, в шинели с бобрами и треугольной шляпе, бросился сначала к отцу. У нее он поцеловал руку и все тыкал ее своей треуголкой.
Ни мать, ни сестра не выехали ее встретить.
— Grand-maman, — говорил ей Сережа, — не совсем здорова… Tante Lydie хотела быть.
Сережа стал похож на отца, волосы его темнели, он смотрел почти юношей; голос у него срывался с низких нот на высокие.
— Как же мы едем? — спросил Александр Ильич, свежий и нарядный в своей ильковой шубе и бобровой шапке.
— Папа, я с тобой! — запросился Сережа. — Мы в парных санях.
Он опять поцеловал руку у матери жестом молодого человека и побежал за отцом. Ее пронизала мысль: "моего в нем ничего нет". И вся жизненная дорога этого мальчика была перед ней как на ладони. Но он прямо начнет с того, чем отец его кончает.
— Как я рада тебя видеть, Нина… Ты утомилась?
Возбужденный голос кузины раздался внутри кареты. Они держали друг друга за руку… Княгиня Мухоярова улыбалась ей. Эта улыбка что-то не согревала ее. Ей бы надо было прильнуть к кузине, но она не могла.
Плакать… изливаться… В чем? Новый, еще никогда ею не испытанный стыд удерживал ее.
— Как я рада, — продолжала говорить княгиня своим тонким, немного простуженным голосом, — как я рада, что вы будете жить у нас! Муж твой — великолепен! Как он еще хорош!.. И какая представительность! Конечно, ему надо было в предводители!
— Ты думаешь? — спросила Антонина Сергеевна и поглядела на кузину.
— Разумеется, милая. Так мало людей с желанием служить обществу… Это надо ценить… Все только кидаются в дела… Вот и мой муж… Никакой роли, никакого высшего честолюбия. Деньги и деньги, биржа, расширение оборотов… Но для этого довольно и купцов, разных спекулянтов, жидов!.. Ах, Нина, — княгиня сентиментально вздохнула, — on finit toujours par un grand vide. Во мне ты найдешь теперь… как это сказать… une crise, vrai!..
Она уже знала, что кузина с некоторых пор изучает какие-то «теофизические» науки, но в своих письмах избегала вдаваться в это, спрашивать ее подробно, что это за науки.
— Une crise? — переспросила она по-французски и поглядела опять на пополневшее и слегка напудренное лицо кузины.
"Неужели и я ударюсь во что-нибудь? — подумала она вслед за тем, — в редстокизм, в буддизм или в столоверчение?"
— Ты еще должна быть счастлива!.. У тебя муж — крупная личность. И мне кажется, Нина, ты к нему начинаешь относиться… слишком односторонне.
— Может быть, — кротко выговорила Антонина Сергеевна.