Ты склонила мёртвую головку— Жизнь и смерть остались позади —И уже по-ангельски, неловко,Ты сложила руки на груди.Ряд кроватей, страшный запах морга,Сумрак, что затмил твою зарю…Я сквозь слёзы горя и восторгаНа тебя нездешнюю смотрю.Почему ты кажешься нетленной,Мёртвая лежа средь мертвецов,Почему мне стало несомненноТо, что выше разума и слов?Несомненно — в незакатном свете— Наяву, а не во сне! —Ты ко мне протянешь ручки этиИ как прежде улыбнёшься мне.Несомненно — смертное томленье,Слабым криком искажённый ротБыли лишь началом воскресенья,К вечности тяжёлый перелёт.Вот крылами прорастают плечиПод больничной серой простынёй…Дай тебя я перед вечной встречейВ лобик поцелую ледяной.Все мы пред тобою виноваты,Все мы слепы, глухи и грешны,Всем нам нет прощенья, нет возврата— Но тобой мы будем прощены.
1942
* * *
Голубые горы в тумане,Розоватая мгла зари…Душа никогда не устанетСмотреть — и ещё смотри —На это дикое чудо,На эту земную плоть,Которую светом оттудаБлагословляет Господь.
* * *
По этим предгорьям ходила когда-то ЖаннаИ слышала голоса…Всё в мире чудесно, таинственно, дико и странно,Вот как этой зари сейчас несказаннаКровавая полоса.
* * *
Георгию Иванову
Умер друг — не плачь, душа, не надо…Умер друг — но почему ж я плачу?Ничего не знаю я, не значуВ тайнах смерти, жизни, рая, ада…Почему твоей руки из воскаМёртвой, вечной, страшной не коснуться?Ты мечтал — Империя, берёзка…Но мечтам к могиле не вернуться.Помнишь, говорил мне: «Здравствуй, Коша»,Пил со мной из одного стакана,Тяжела была земная ноша,Горек хлеб, неисцелима рана…Господи, не надо смрадной гнили,Тяжести, безумия, сомненья:Знаю — нет тебя в твоей могиле,Верю в славу, вечность, воскресенье.Помолчи, всё это очень просто —Жизнь и смерть — струна, что рвётся в лире,Крест на дальнем, как мечта, погостеИ звезда, горящая в эфире.
