Читать «Летит, летит ракета...» онлайн - страница 74

— Еще?

— Оставайся навсегда.

Она улыбнулась снова, и он снова почувствовал ее улыбку, но на этот раз улыбка была ее собственной, отдельной, отделившейся. Они еще лежали рядом, но уход уже начался, расставание уже плело перекидной мостик от них вовне, плело из слов, превращающихся в обрывки забытых на время планов, долгов, запретов, обещаний, которые теперь возвращались в виде слов, произнесенных и нет, и плетеный перекидной мостик обрастал броней и камнем, превращаясь в крепостной мост, а где крепость, там и ров, и стены, и башня. Башня с заточенной в ней красавицей.

— Мне нужно идти.

— Иди. Когда?

— Не знаю. Завтра. Не знаю. Мне еще надо это переварить. Прощай.

— Прощай.

Когда Эстер вернулась домой, Шош, свернувшись калачиком на диване, смотрела выпуск новостей. Подняла к подруге глаза, ужаснулась:

— Ты с ума сошла! Что ты наделала?!

— Что такое? — попыталась улыбнуться Эстер.

— Что?! — Шош задергалась, возмущенно выпрастывая ноги из пледа. — Она еще спрашивает “что”!

Ушла на кухню, вернулась с сигаретой.

— А о нем ты подумала? Что с ним станется, когда ты его бросишь?

Эстер принужденно пожала плечами.

— Почему я должна его бросить?

— А почему нет? Назови мне хоть одну причину, по которой из этого сумасшествия может выйти что-нибудь путное! Хоть одну!

— Любовь? — неуверенно предположила Эстер.

— Ну ты и дура! — поразилась Шош. — Тебе ведь уже не шестнадцать, подруга. Тебе двадцать два! Эй!

Она помахала ладонями перед носом Эстер, как это обычно делают, когда требуется вывести человека из ступора.

— Эй! Проснись! Любовь… Марш в ванну, дура. Сначала смой с себя эту свою любовь, а с нею, может, и глупость сойдет. А потом поговорим. Любовь…

Она полезла в буфет за бутылкой. Эстер вздохнула и пошла в ванную. В голове у нее один за другим, в стройной красе своих чеканных формулировок проплывали все сто пятьдесят правильных резонов, по которым ей с самого начала не следовало сегодня ходить на урок статистики. Теперь эти резоны припоминались без всякого труда, так что становилось совершенно непонятно, куда это они все подевались в полдень, когда действительно были нужны позарез.

РАЗВИЛКА 6

В баре “Гоа” было пусто, даже за стойкой никого. Сначала Ами хотел позвать хозяев, но потом передумал: ничего не случится, если свой бокал пива он получит на четверть часа позже. Зачем мешать? Может, люди заняты чем-то важным. Например, любовью. Он прикрыл глаза, возвращаясь к событиям сегодняшнего дня. Как это она сказала: “Мне еще надо это переварить”… Хотел бы Ами сказать то же самое о себе. Ведь для того, чтобы переварить, нужно по крайней мере разжевать и проглотить. А он? По зубам ли ему такой огромный кусок счастья? Есть ли у него право затягивать в свою безногую, ущербную жизнь других, полноценных, сильных, всем своим существом принадлежащих норме, стандарту, порядку, установленному здоровым большинством для здорового большинства?

Нет, нету. Что говорил тебе братишка Моти Наве, больничный социальный работник, безногий огрызок-инвалид? “Мы нужны только таким же, как мы”, — вот что. Кто еще о нашем брате позаботится, как не такие же безногие-безрукие-слепо-глухо-кривые? Ты ведь за этим в Упыр учиться поступил, разве не так? У тебя теперь свой мир, свои дороги, где катаются на инвалидных колясках, а не на скейтах и мотоциклах, где каждая ступенька выглядит препятствием, где может обернуться невозможной любая простейшая вещь: автобус, лифт, кино, кафе на углу. Здесь твое место, а не рядом с ее гладким и нежным телом, понял?