Читать «Благонамеренные речи» онлайн - страница 349

— А я из Ниццы. Море…

— Я целую зиму в Баден-Бадене прожил, — отозвался и Сергей Федорыч, — всем хорошо, только праздник Христов тяжело на чужой стороне встречать!

— Па-а-сха! — опять зевнул Павел Матвеич.

— Да, побыли, погуляли, а теперь вот домой едем, делом займемся, оброки соберем. А зимой, ежели захочем, — и опять за границу! — рассудил Василий Иваныч.

— Хорошо-хорошо за границей, а дома лучше.

— Дома — чего лучше!

— Пасха пресвята-а-я! — затянул Павел Матвеич.

Все трое на минуту смолкли. Павел Матвеич повернулся боком к окну и смотрел непонятливыми глазами вдаль, остальные двое покачивались.

— Дома — святое дело! — начал наконец Василий Иваныч, — это так только говорят, что за границей хорошо, а как же возможно сравнить? Вот хоть бы насчет еды: у нас ли еда или за границей?

— Вот! именно это я всегда и жене говорил! Помилуй, говорю, у нас ли еда или в этой Ницце проклятой! — с какою-то жадностью воскликнул Павел Матвеич. Он весь оживился, и даже непонятливые его глаза как будто блеснули.

— Мне, — доложил, в свою очередь, Сергей Федорыч, — как я за границу отправлялся, губернатор говорил: "Счастливец ты, Сергей Федорыч, будешь тюрбо есть!" А я ему: "Это еще, говорю, ваше превосходительство, бабушка надвое сказала, кто счастливее: тот ли, который тюрбо будет есть, или тот, у кого под руками и осетринка, и стерлядка, и севрюжка — словом, все".

— Да, над этим еще задумаешься, — отозвался Павел Матвеич и утер ладонью нос.

— С одним тюрбо — хоть он растюрбо будь — далеко тоже не уедешь! — согласился и Василий Иваныч.

— Вот в Ницце и много рыбы, да черта ли в ней!

— То ли дело наша стерлядь!

— Одна ли стерлядь! вы возьмите: судак! ведь это — какая рыба! куда хотите, туда ее и поверните! и а ля рюсс, и с провансалом, и с кисленьким соусом — всяко!

— А молодые судачки — на жаркое!

— Вот это — так рыба! настоящая рыба!

— Осетрина, белужина, севрюжка, белорыбица, сазан, налим!

— А лещ-то! лещ! тешку леща зажарить да с кашей!

— Ну, я вам скажу, ежели линя тоже приготовить! хоть и невидная, деревенская это рыба, а ежели под красным соусом приготовить да лучку подпустить!

— А про лососину-то и забыли!

— Ну, лососина, пожалуй, и у них есть. У нас в Баден-Бадене…

— Что в Баден-Бадене! Бывал я и в Баден-Бадене! форель — только и свету в окне! Ну, еще лососина, пожалуй… кусочек с горошину подадут… нет, вы про сига нашего вспомните! нет нашего сига! нигде нашего сига нет!

— Какого тут сига искать! щуку едят, назовут «брошё» — и едят!

— А у меня щуку люди не станут есть. При крепостном праве ели, а теперь — баста! Попы — те и сейчас щук едят.

— Тюрбо да тюрбо! а его только и можно есть, что под белым соусом!

Дойдя до такого почти безнадежного результата, спутники мои чувствуют, однако, что зашли уж слишком далеко. Поэтому в мнениях их происходит минутная реакция, выразителем которой, к удивлению, является Павел Матвеич.

— Ну, положим, и не одно тюрбо! — говорит он, не без хитрости подмигивая одним глазом, — вспомните-ка!

— Конечно, не одно тюрбо, — уступает и Василий Иваныч, — ежели всё-то вспомнить, так и у них рыба есть — как рыбе не быть!