Читать «Круги на песке» онлайн - страница 62

КАЗНЬ В ЗУЛЬЦФЕЛЬДЕ

Умирали два кирпичника, С белым светом распростясь. По тогдашнему обычаю Умирали: шли на казнь. И один из тех кирпичников Всю дорогу причитал: «Ой вы, крыши черепичные! Ой ты, каменный портал! Ой вы, глины и красители, И песок, и алебастр! Ой дворцы моих губителей, Некому достроить вас!» А второй из двух кирпичников Хохотал, завидя смерть: «Как-то будет непривычно мне — Шляпу не на что надеть!» Так шутили два кирпичника У могилы на виду. Не рыдали, горемычные, Смехом встретили беду, Приближаясь к той неведомой, К той немыслимой черте… Смех — как друг, навеки преданный: Познается он в беде.

ВОЗРАЖЕНИЕ ОСКАРУ ИЕГЕРУ

Историк Иегер написал историю. Совсем не ту историю, которую, Наощупь выбирая направление, Веками создавали поколения. Он написал историю, которая Могла б служить поддержкой и опорою Его небескорыстным устремлениям Тысячелетья подчинить мгновению, Дабы по мановению мгновения Века свое меняли направление… Историк Иегер возмущен Убийством графа Гельфенштейна. Он ждал, что будет граф прощен По обстоятельствам семейным. И восклицает он, грустя Над оскверненною святыней: «Напрасно бедная графиня Простерла к ним свое дитя! Напрасно пала на колени, Лицо склонивши до земли, К ее рыданьям и моленьям Мятежники не снизошли». Профессор Иегер — не профан, И он приводит с сожаленьем Забытый, но весомый факт: Графиня пала на колени. А сколько пало от руки Ее возлюбленного мужа, О том Иегер — ни строки. Им данный факт не обнаружен. А граф, сметая села в прах, Ни разу не смягчился сердцем, И не увидел гордый граф К нему протянутых младенцев. Конечно, жаль его жену, Однако пусть она не взыщет: Женою сделал граф одну, А вдовами — не меньше тысячи. Да, подчинить историю мгновению, Согнуть века в позорном унижении, Поставить им условия кабальные — Поистине замашки феодальные. Но что поделать, ежели Иегеру Весьма важны дворянства привилегии? Иегер ополчается на Мюнцера, Боясь не той, а этой революции. Он занимает четкую позицию, Подобную позиции полиции, Которой так же, как ему, не нравятся Все эти толки о всеобщем равенстве.

ПРИВАТ-ДОЦЕНТ РАЗВИВАЕТ МЫСЛИ ПРОФЕССОРА В 1933 ГОДУ

Любопытна весьма оценка Франца Гюнтера, приват-доцента: Мол, крестьяне, опора нации, В достопамятный год Реформации Поднимали свое восстание, Снаряжали свои отряды За великую нашу Германию, За грядущий «новый порядок». Только Мюнцер смущает Франца: Слишком ясен его девиз. Разве может всемирный фашизм Допустить всемирное братство? Но, спустя четыре столетия, Гюнтер Франц тормошит историю, Чтоб события давние эти Современных приход ускорили. Он — глашатай времен иных И событий иного сорта. Гюнтер Франц поминает мертвых, Чтоб на смерть посылать живых. Пораженье крестьянской битвы Не смущает Гюнтера Франца: Для него сто тысяч убитых — Только жизненное пространство. И поэтому он, приват, Им, убитым, кричит: «Виват!» Потому, обходя аргументы, В комплиментах горяч и неистов. В нем не больше процента доцента. Остальные проценты — фашиста. Пусть запомнится поколениям И живущим, и всем последующим: Через смерть идти к возрождению — Привилегия одноклеточных.