Читать «Открытие колбасы «карри»» онлайн - страница 44

Она поставила на печку кастрюлю с гороховым супом.

— У него были, я бы сказала, интересные руки, — произнесла фрау Брюкер, — нет, вовсе не неприятные, скорее наоборот. Он действительно был великолепным любовником.

На какое-то время я заколебался, раздумывая, стоит ли спрашивать эту женщину, которой почти восемьдесят семь лет, что она подразумевает под словами «великолепный любовник».

— Могу я спросить о более личном?

— Почему бы и нет?

— Что означает для вас «великолепный любовник»?

На какой-то момент она перестала вязать.

— Он не торопил время. Мы долго просто ласкали друг друга. Он был мастер по этой части и очень увлекался. Ну, как… — она немного помедлила, — да по-разному было.

Я кивнул, забыв, что она не могла видеть этого, хотя меня, признаться, одолевало любопытство; как это — «по-разному» и, не буду лгать, что значит «очень увлекался». Я не стал больше ее выспрашивать, а лишь поинтересовался, не мучила ли ее совесть за то, что она и словом не обмолвилась о капитуляции.

— Да, конечно, — призналась она, — но только в самом начале, в первые дни, когда постоянно приходилось сдерживать себя, чтобы не выложить ему всю правду. И еще потом, позднее, но это уже другая история. Что же касается наших отношений до известия об окончании войны, то никаких угрызений не было. Не-а, тут уж мне, честно говоря, самой стало интересно. Хотя прежде мне вообще почти не доводилось лгать. В самом деле. Вводить в заблуждение — да, случалось, и нередко. От частой лжи, говаривала моя мать, душа заболевает. Но иногда ложь полезна для здоровья. Если я что-то и скрыла, так ведь он тоже кое о чем умолчал: о своей жене и ребенке.

Так вот, он неслышно ходил по комнате. С войной в Гамбурге было покончено навсегда. Но он по-прежнему передвигался по квартире на цыпочках. Уже не велись боевые действия, а у меня дома скрывался мужчина, который в одних носках, крадучись, перебирался из комнаты в комнату. Не скажу, что я потешалась над ним, но он казался мне смешным. — Она рассмеялась: — Если ты кого-то находишь смешным, то нельзя в одночасье разлюбить его, однако всерьез ты его уже не воспринимаешь.

На другое утро, спускаясь по лестнице, она встретила внизу не на шутку озабоченного стража квартала Ламмерса: «Адольф Гитлер умер». Он не сказал: «Фюрер умер». Он сказал: «Адольф Гитлер умер». Как будто фюрер вообще не может умереть, а только Адольф Гитлер. «Вы не слышали об этом? По радио передавали. Дёниц стал его преемником, гросс-адмирал Дёниц, — поправил он себя. — Вам нельзя выходить на улицу, сегодня нельзя, англичане издали указ, запрещающий появляться на улице. Они уже в ратуше, комендант города генерал Вольц сдал город без боя. Без боя, стало быть, позорно», — произнес он и выпучил на нее свои голубые глаза. «Так вы можете продолжать борьбу, господин Ламмерс, как вервольф, - предложила Лена Брюкер. — Ну да ладно, и дайте-ка мне ключ от моей квартиры. Теперь ведь нам не нужен ответственный за противовоздушную оборону». Тут губы Ламмерса дернулись, и изо рта чиновника кадастрового ведомства вырвался стон, вздох, вопль. Он вытащил ключ из большой связки. Она поднималась по лестнице, снизу до нее долетали бессвязные слова: «идеалы, предательство, Верден, отечество, спекулянты», и еще совсем уж непонятное: «всегдавверноститакточно».