Читать «Опоенные смертью» онлайн - страница 23
Елена Сулима
— Да брось ты, Миша, — она шла не оборачиваясь. Ее нежно-греческий профиль четко прорезал ночь. — Это акция такая. Видимо, ей надоело, что к ней везде пристают или смотрят сальным взглядом. Я же знаю, как вы можете. Вот она и решила, что лучший способ защиты — нападение… — грустно вздохнула она.
Они перешли дорогу. Огромная луна мертвенно застыла в конце переулка. Теплый ветерок, ещё хранящий память лета, обдувал их. Равномерно маленькие окна старинных особняков то ли светились, то ли отражали лунный свет. Казалось, они идут среди декораций какого-то сказочного спектакля: все герои ушли отдохнуть на период антракта. А быть может… уже все умерли?..
— Да какая там акция! Я узнавал. Она во всех редакциях себя так вела. Или публикуй её, или трахай, а за это публикуй, а так не уйдет. Публикацию устроить проще, чем на такую решиться.
— Но есть что публиковать-то?
— Да много таких. Вот ты никогда же до такого не доходила. Я узнавал, — он мелькнул на неё отблеском назидательно учительского взгляда и, упустив голову, пробурчал в бороду: — Не-е… ты не такая.
Алина отметила про себя, как он смешно затряс бородой, глядя куда-то в небо, и этот романтический взлет явно не шел ему, типу приземистому, обращая его в некий расхожий народный образ обалделого, несущего ахинею попика. Ее передернуло от отвращения к этому мелкому существу… в этакой оболочке.
— Не… — продолжал Михаил. — Я, конечно, туповатый тогда был, только в Москву приехал, но как тебя увидел, ты мне сниться стала.
— Вот как?.. А я и не подозревала, — усмехнулась она, продолжая изо всех сил смотреть на луну и не плакать.
Ему показалось, что в глазах её блеснули слезы, но он не поверил сам себе — не могла же она одновременно плакать и, не дрогнувшим голосом говорить с ним, и усмехаться.
— Я и жену себе — на тебя похожую выбрал, — сказал он, пытаясь своим романтизмом и оправдаться, и защититься от её циничных замечаний.
— Интересно, а почему же мне предложение не сделал?
— Да ты что?! Я к тебе и подойти-то боялся. Ты же — как цыганка в негативе. Хоть и светлая, а все равно — едва зацепишь твое внимание, как тут же ускользаешь… Не подойдешь.
— Зато я к тебе часто подходила. Ты принимал мои рукописи, но никогда ничего не сделал, чтобы помочь их опубликовать. А в те времена, если за тебя никто слова не замолвит… Да что уж там. Теперь я знаю, что пишу нормально. А тогда… Я уже привыкла — отдать тебе, все одно, что выкинуть. Ты их даже не читал. Я уверена!
— Да, что я… Я знал, что ты не пропадешь. А надо мной главный редактор был.
— Ну и что. Когда я отдавала другим ребятам, из твоей же редакции, все проходило в печать через того же главного редактора. А ты… добивался публикации тех, что ложились на стол! А я… должна была страдать комплексом неполноценности только из-за того, что не имела наглости.
— Но я же не мог просить за тебя! Я вообще не мог нести твои статьи главному!
— Но почему!? — с трудом скрывая ярость, прошептала Алина.
— А потому. Вдруг кто-нибудь бы догадался… ну это, как я к тебе отношусь. Сказали бы, что тяну свою пассию, объективность потерял…