Читать «Инспектор Золотой тайги» онлайн - страница 172

– Ну как же не по силам!— Турлай вскочил и возбужденно заходил по избе.— Первым делом пустим драгу. Хорошо бы в три смены, круглосуточно. Каждая смена — пять человек: драгер, кочегар, машинист, люковщик, масленщик. Значит, три смены — это, считай, пятнадцать человек. Найдем людей? Конечно же найдем! За сезон драга дает пять–шесть пудов золота. Если на этих днях начнем, то до ледостава, думаю, пуда полтора металла можно добыть. Разве не сгодится Советской власти такой наш таежный подарок?

– А старательская добыча? — поинтересовался Зверев, уже начиная заражаться уверенностью председателя Таежного Совета.

– Ну, это дело нехитрое,— отвечал Турлай.— Одну артель прямо здесь, возле поселка, поставим, а вторую — где поближе. Скажем, на Полуночно–Спорном.

– Это там, где… происшествие было? Не слишком–то приятное место.

– Так–то оно так, да только когда же золото в приятных местах водилось? Сам же ты, Платоныч, давеча говорил, что, мол, сатана там гопаки пляшет… Э, а про это–то я и забыл совсем! — Турлай потыкал носком сапога лежавший возле печки мешок с золотом.— Тяжел ты, холера тебя побери! Спрячем туда, где оружие лежало, верно, Платоныч?

– Кстати, мне надо будет отнести Сашеньке приданое, рассказать ей о смерти отца…— Зверев, понурившись, задумался, потом вскинул голову, взглянул вопросительно на Турлая.— А может, отложить до завтра? Устал я что–то, глаза сами закрываются…

– Конечно, Платоныч, отдохни,— засуетился Турлай.— Смотрю, ты аж с лица спал. Вот сейчас какой–нибудь харч смастерим, а потом ложись. Время позднее… Только помоги мне сначала золотишко сховать.

Трехпудовый мешок с «золотишком» благополучно занял место под полом в запечье, после чего Турлай и Очир принялись за стряпню. Когда через некоторое время они спохватились, Зверева в избе не оказалось. Он сидел на крыльце, уткнув голову в сложенные на коленях руки, и спал крепким сном изрядно намаявшегося человека.

ГЛАВА 17

Нельзя сказать, чтобы Аркадий Борисович никогда в жизни не испытывал унижений и огорчений. Приходилось, увы, приходилось и ему терпеть высокомерие власть имущих. И бессильную ярость подавлять в себе доводилось. Угодливо улыбаться тоже был научен. И вместо того чтобы плюнуть в лицо, с поклоном пожимать снисходительно поданные руки. И приятно улыбаться, глядя в ненавистные, презираемые рожи, не раз заставляла его жизнь. Но во всех этих случаях неизменно присутствовал утешительный момент — рептильничанье в конечном счете оборачивалось золотом, металлом, еще более пригодным для мести, чем булат. И, закатывая пышные приемы или давая взятки тем самым людям, перед которыми приходилось изгибать позвоночник, Аркадий Борисович как бы говорил им с самой любезной улыбкой: «Считайте себя ударенными по морде»,— и те молчаливо соглашались. Таковы были правила игры, принимаемые и соблюдаемые обеими сторонами.