Читать «Колосья под серпом твоим» онлайн - страница 437

Владимир Короткевич

– Какой манифест?

– Настоящий… царский.

– Есть один манифест.

Покивач укоризненно покачал головой:

– Нашто брехать, пане? Служивый, а сам с этими обманщиками. Похвалит ли тебя батька император?… Пропусти нас в церковь, и мы уйдем отсюда.

Мусатов подумал, что это даст возможность выиграть время и взять зачинщиков.

– Идите, – сказал он.

Мужики начали совещаться. Наконец к церковным воротам подошел Покивач.

– Чей? – меряя его глазами, спросил Мусатов.

– Лесной.

– Стой здесь. Еще кто?

Второй из толпы вышла Марта.

– Ты чья?

– Божья.

Две тени, черная и белая, стояли отдельно от толпы и смотрели, кто выйдет еще. Кондрат попытался было сделать шаг вперед, но его вдруг сильно сжали с боков. Он покосился: тяжело сопя от бега, рядом с ним стояли отец и Юрась.

– Голова еловая, – сказал мрачно отец.

Кондрат рванулся было – сжали сильнее. Андрей вдруг начал толкать его назад, в толпу.

– Хватит, – сказал он. – Ты что, не видишь? Западня.

Строгие синие глаза Андрея встретились с его глазами.

– Идем отсюда, – сказал Андрей шепотом. – Подвести хочешь загорскую округу? Брось, брат. Не время. Погоди, выспимся мы еще на их шкуре.

Подкова покраснела на лбу Кондрата. Но родственники крепко прижали его к стене какого-то сарая.

Мусатов стоял немного выше моря огней. Его руки, уцепистые руки в веснушках, нервно ощупывали пояс. Он не чувствовал прежней уверенности. И именно для того, чтоб она вернулась, спросил:

– Еще кто?

– Я, – шагнул из толпы Брона.

Он отдал штуцер соседу и пошел, приминая поршнями снег.

– Кто такой? Откуда?

– А ты не знаешь? Напрасно. Довелось-таки тебе помучиться с нами под Глинищами.

У Мусатова передернулась щека. И этот лесной…

– Т-так, – протянул он и, поскольку уверенность не приходила, приказал: – Солдаты, берите их.

Троих людей схватили за руки.

– Это что же? – спросил Покивач. – А обещание?

– Лесным бандитам не обещают.

– Люди! – крикнул Брона. – Видите?!

– Ты что же это делаешь?! – закричал кто-то из толпы.

Мусатов поднял руку:

– Народ! Эти люди убедятся, что никакого манифеста в церкви нет, и там же будут ждать, пока придет расплата.

Кондрат Когут отбивался у стены. Его держали.

– Пустите! Видите, как они! Пустите!

Отец вдруг обхватил ремнем его заломленные назад руки, стянул их так, что у Кондрата начали наливаться кровью кисти.

– Тащите его, хлопцы, тащите отсюда!

За Кондратовыми ногами потянулись две снежные борозды.

– Советую вам разойтись. – Щетинистые бакенбарды капитана дрожали. – Сюда идут еще две роты. Пожалейте свою жизнь.

Толпа заколебалась. Корчак с отчаянием смотрел, как тех троих тянут к воротам. Деревня молчала, смотрела темными окнами. Наверно, в хатах люди не спали, но никто не вышел на улицу.

– Хлопцы! – крикнул Корчак. – Да что же это они, ироды?! Выгоняйте их из хат. Факел в стреху, если не выйдут!

Мужики начали стучать в окна и двери, выгоняя горипятических на улицу. Их волокли из хат. Толпа была в ярости: прятались за темными окнами, а каждому, кто стоял с факелом, было страшно, и у каждого было сиротливо на сердце. А разве те, что с факелами, злодеи? Они хотели только убедиться во лжи.